Но почему же тогда так часто бьется сердце, почему сбивается дыхание?
На миг замерев на гребне городской стены, я проверяю, нет ли поблизости стражников, и ныряю в идущую по верху стены галерею. Внизу, под стенами, раскрываются ночные цветы, и я с наслаждением вдыхаю их аромат, смешанный с ароматом роз.
Я видела его всего один миг, но это лицо навечно отпечаталось у меня в сердце. Оно совсем не похоже на отцовское. Оно юное. И оно… симпатичное. Да, да, вот это слово: симпатичное. И это его выражение, смесь удивления и еще чего-то, чему я не знаю названия. Наверное, на меня-прежнюю никто так не смотрел, поэтому у меня и нет подходящего слова.
Нет, я должна о нем забыть. Я не знаю этого мальчишку, а отец ясно сказал, что из-за него будут проблемы. Он может нам помешать. Хуже того — он может быть подручным колдуна. С чего бы еще ему шнырять вокруг дворца после заката? Нет, от мальчишки определенно не приходится ждать ничего хорошего.
Мои мысли возвращаются к тюрьме, где страдают девочки. Я спрыгиваю со стены и бегу по переулкам так быстро, словно лечу.
На площади с фонтаном я замедляю бег, боясь вылететь на открытое место. Я скольжу в тени, задеваю крыльями шершавые каменные стены, теряю пару перьев. От стен идет приятная прохлада, которая достигает вначале крыльев, а потом — напряженных мышц и пылающей кожи. На площади витает знакомый запах — запах свежевыпеченного хлеба.
По шитой-перешитой шее поднимается жар. Я переключаюсь на кошачье зрение, но не успеваю осмотреть всю площадь. Из-за колонны выходит тот самый мальчик. Он идет к фонтану. Запах свежего хлеба становится сильнее.
Я замираю, но успеваю переключиться на человечье зрение. Надо отступить назад, надо растаять в черноте за спиной.
Мальчик подходит к фонтану и оставляет что-то на краю. Из-за ангелочков мне не видно, что это такое. У меня сжимается горло. Я попалась. Если я шелохнусь, он меня увидит.
Мальчик бросает что-то в фонтан, потом касается пальцем воды. Поднимает глаза и — нет, нет, нет! — встречает мой взгляд, прямо и не мигая. Не успеваю я прийти в себя, как он кланяется и убегает в тот же переулок, что обычно.
Мои инстинкты звенят натянутой струной. Что это, ловушка? Что он оставил на краю фонтана? Откуда он знает, что я здесь? Я кляну свою глупость. Вот тебе и осторожность — снова прошляпила! Мне в жизни не справиться с делом, ради которого меня создал отец.
Я его подвела.
Я закрываю глаза, прислушиваюсь к ночным звукам, принюхиваюсь и понимаю, что мальчик и впрямь ушел. Эхо его шагов замирает вдали, тает в воздухе знакомый запах.
Я перевожу дух. Он меня видел. Но почему он так странно себя повел?
Что он оставил на краю фонтана? Меня гложет любопытство, которому я не в силах противостоять. Я хочу знать, что там.
Я покидаю спасительную тень и обхожу вокруг фонтана. Ангелочки весело брызгаются водой.
На краю фонтана лежит великолепная красная роза. Я не почуяла ее запаха потому, что он смешался с запахом других, растущих вокруг цветов.
Мальчик, который пахнет хлебом и корицей, оставил для меня розу.
Я поднимаю розу осторожно, чтобы не уколоться. Касаюсь носом алых лепестков. Немного щекотно, но запах божественный. Жар, охвативший шею, поднимается выше и заливает лицо.
Мне нравится эта роза. И этот мальчик. Разве тот, кто помогает колдуну, станет дарить такие подарки? Ни за что! Я знаю, что надо спросить об этом отца, но что-то во мне противится этой мысли. Вдруг отец решит, что роза зачарована? Вдруг велит ее выбросить? Я не хочу, я хочу сохранить ее, вдыхать ее аромат снова и снова, любоваться ею, пока она не завянет.
Никогда я не видела ничего прекраснее этой розы. Мальчик подарил ее мне. Она моя. Я ее не отдам.
Может быть, я признаюсь отцу утром. Но этой ночью роза будет со мной.
Я улыбаюсь, окуная руки в воду. На дне фонтана виднеются блестящие монетки. Интересно, зачем они там? Надо спросить отца.
Я втыкаю розу в густые, убранные в косу волосы и бегу к тюрьме.
Сегодня снаружи выставили еще одну пару стражников, и мне приходится идти в обход. Я внимательно слежу за стражей и двигаюсь перебежками, когда они меня не видят.
Оказавшись на крыше, я быстро и привычно сдвигаю черепицу. В комнате девочек сегодня больше теней — я насчитываю целых пять. Я бросаю в комнату склянку с порошком и смотрю, как летучая пыль завивается облачками вокруг девочек и вокруг стражников, не разбирая, кто есть кто. Вскоре все они уснут, и я смогу сделать то, зачем пришла.