— Семнадцать лет назад вы оставили ребенка у Джо Парле в Ангел Сити. Я хочу знать, кто был отец той девочки.
Лицо Молли Салмон совершенно не изменилось.
— Я часто гадала, кем стал этот ребенок… — сказала она низким грубым голосом.
— Это был не ваш ребенок? — с внезапной надеждой спросила Джин.
Молли горько рассмеялась:
— Не убегайте от себя. Это мое отродье, я в этом не сомневаюсь, ну как можно в этом сомневаться… Откуда вы узнали?
— Джо вел что-то вроде дневника… Кто был отец? Джо?
Женщина нелепо-величественно выпрямилась:
— Джо Парле? Гм… да нет.
— Тогда кто?
Молли изучающе оглядела Джин лукавыми глазами.
— Похоже, у вас в жизни все идет хорошо.
— Я знала, что к этому подойдет, — кивнула Джин. — Сколько?
Цена Молли оказалась удивительно скромной — возможно, это определялось тем, какое значение она придавала разговору.
— Ну, десять… двадцать долларов. Чтобы оплатить мое время, и только.
Джин дала бы ей сотню, тысячу.
— Вот.
— Благодарю вас, — чопорно произнесла Молли Салмон. — Теперь я расскажу вам все, что знаю об этом странном деле.
— Ладно! Кто мой отец?
— Никто, — ответила Молли.
— Никто?
— Никто.
Джин помолчала, затем проговорила:
— Должен же быть кто-то.
— Никто не может это знать лучше меня, я заявляю вам это с полной уверенностью, — величественно заявила женщина.
— Может, вы тогда немного перебрали? — с надеждой предположила Джин.
Молли критически посмотрела на нее:
— Очень умно для такой маленькой мозглячки… А, ладно, пропади все пропадом… Я была тогда ненамного старше вас, и была чертовски привлекательной… Глядя на меня сейчас, вы никогда не подумаете этого…
— Кто мой отец?
— Никто.
— Это невозможно! Молли покачала головой:
— Тем не менее это так. А почему я знаю? Потому что была там, за решеткой, в Доме Реабилитации, и была за решеткой два года. Затем, поглядев на себя, я сказала: «Молли, ты толстеешь». Потом я сказала: «Наверное, газы». А на следующий день я сказала: «Молли, если бы эта чертова тюрьма не смахивала на аквариум для золотых рыбок, где каждую минуту на тебя пялятся чьи-нибудь глаза, хотя ты и не видела ни одного мужчину, кроме старика Колвела и директора…»
— Колвел!
— Колвел был там доктором, холодный как рыба… Бог видит, холоднющая рыба… В любом случае, я сказала себе…
— А не могло быть так, что Колвел?..
— Колвел? — фыркнула Молли. — Правдоподобнее повесить это на Архангела Гавриила. Этот старый… — она разразилась непристойным бормотанием. — Я до сих пор мечтаю поймать этого слюнтяя, неженку, этого урода, который не дал мне выйти, когда истек мой срок! Он объявил, что я больна и нужно подождать! А сам ничего не делал, чтобы лечить. Я сама вышла оттуда. Я уехала на грузовике, который оказался там внутри, и он ничего не мог поделать, потому что вышел мой срок и задерживал он меня незаконно. И затем я пошла к врачу, старому доктору Уэлшу, и он сказал: «Молли, ваша единственная проблема в том, что вы беременны». А дальше вы уже знаете. Есть ребенок, а я без средств к существованию и без хахаля, нуждаюсь в свободе, так что пришлось отнести ее к моему хорошему другу Джо. А то, что он изредка поднимал шум…
— А как насчет директора?
— Что насчет директора?
— Мог он?..
Молли скептически фыркнула:
— Только не старый пень Ричард. Он у нас никогда даже не показывался. Кроме того, его дурила молодая мозглячка в офисе.
Раздался гудящий звук мотора. Джин выскочила в сад и вытянула шею в сторону удаляющейся воздушной лодки. «Какого черта… я сказала ему ждать. Как я вернусь в Ангел Сити?»
— Ну-ну, — донесся пронзительный голос снизу. — Ну-ну, это в самом деле настоящий реликт прошлых дней.
Молли Салмон тяжело встала на ноги.
— Этот голос! — Лицо ее налилось нездоровым багрянцем. — Я никогда не забуду его. Это Колвел.
Джин последовала за ней в салун.
— Эй, ты, уродец с кислой мордой, какого черта тебе здесь надо? Давным-давно я поклялась, что если поймаю тебя где-нибудь, то оболью помоями, и именно так я сейчас и сделаю… сейчас я возьму ведро… — Молли повернулась и, тяжело дыша, удалилась по коридору.
— Это вы отослали мой кэб, мистер Колвел? — поинтересовалась Джин.
Колвел поклонился:
— Да, мисс Парле. Я хочу показать вам свое цыплячье ранчо и думаю, именно сегодня вам удобнее всего принять мое предложение.
— Предположим, я не захочу. Как я тогда вернусь в Ангел Сити?
Колвел сделал элегантный жест.
— Естественно, я доставлю вас туда, куда вы пожелаете.
— Предположим, я не захочу с вами лететь? Колвел покраснел:
— В этом случае я, конечно, виновен в том, что навязываю вам свое общество, и могу предложить только свои извинения.
В комнату, пыхтя от ярости, вбежала Молли Салмон с ведром. Колвел с поразительной живостью, однако ничуть не пожертвовав своим величием, попятился на веранду. Молли выскочила следом. Колвел отступил дальше, во двор. Молли сделала еще несколько шагов и выплеснула содержимое ведра в его направлении. Колвел избежал помоев, потому что успел отскочить на добрых двадцать футов. Молли взмахнула кулаками.
— И больше не появляйся на Десятой Миле, а то тебе худо будет, очень худо, ты, грязная свинья… — И она добавила еще несколько непристойностей.
Квадратная, с рыхлым, как тесто, лицом женщина, которая гоняется за элегантным Колвел ом с ведром помоев, — этого оказалось слишком много для Джин. Она разразилась искренним смехом. Но одновременно из глаз брызнули слезы. Ее отец и ее мать. Несмотря на бурные протесты Молли, Джин помнила, что у Колвела была дочь, похожая на нее: Марта, Санни, Джейд, как бы ее ни звали.
Не взглянув на Джин, Молли триумфально удалилась в салун. Подошел Колвел, сердито вытирая лоб.
— Я не пожалею расходов, я подам на нее в суд, и ее приговорят…
— Вы мой отец? — спросила Джин.
Колвел бросил на нее быстрый изучающий взгляд.
— С чего вы взяли? Это очень любопытный вопрос.
— Молли моя мать. Она говорит, что забеременела, когда поблизости был только один мужчина.
Колвел решительно покачал головой:
— Нет, мисс Парле. Если даже отбросить вопросы морали, смею вас уверить, я человек утонченных вкусов и умею разбираться в людях.
Джин призналась себе, что сочетание в любовных делах Молли и Колвела труднопостижимо. Но кто тогда ее отец?
Колвел скорбно поднял брови, словно не желал причинить боль, которую тем не менее должен был причинить.
— Похоже… извините меня, я буду груб. Я чувствую, вы, хотя и молоды, но реалистка. Отношения вашей матери с мужчинами были таковы, что ответственность за отцовство ни на кого конкретно возложить нельзя.
— Но она была в Доме Реабилитации. Она говорит, что не видела ни одного мужчины, кроме вас.
Колвел с сомнением покачал головой:
— Наверное, вам лучше всего посетить старый дом. Он примыкает к моему…
— Запомните раз и навсегда. Я не интересуюсь вашими цыплятами. Я хочу вернуться в Ангел Сити, — отрезала Джин.
Колвел склонил голову в знак поражения:
— Ну, пускай Ангел Сити. Я приношу извинения за свою самонадеянность.
— Где ваша лодка? — резко спросила Джин.
— Здесь, за этой берлогой. — Он провел ее вокруг ржаво-белой массы грибов.
Воздушная лодка была старой и величавой. Слова «Кодиронский Дом Реабилитации» были закрашены, но контуры букв вполне читались. Колвел откинул дверцу. Джин заколебалась и задумчиво посмотрела на трактир «Десятая Миля».
— Что-нибудь забыли? — вежливо спросил Колвел.
— Нет… думаю, нет. Колвел терпеливо ждал.
— Да, еще одно, мистер Колвел, — сердито сказала Джин. — Возможно, я молода и много чего не знаю, но…
— Да?
— Я страшно вспыльчива. Так что летим в Ангел Сити.