- Как же будем выбираться? - спросил я.
Титов снова пожал плечами.
- Тем же способом, - заметил он спокойно, - ты вытащишь нас за хвост и все.
- Даже жалко расставаться, - с огорчением произнес Калабушев. - Но мы еще сюда вернемся, - утешил он себя.
- Ну что ж, за хвост так за хвост, - сказал я. Мне нужны были какие-то решительные действия. - Не будем откладывать.
Я развернул свой "Скат" таким образом, что его "нос" лег на "хвост" "Ската-1" (вообще-то понятия "нос" и "хвост" для "Скатов" довольно относительны). Мы включили присосы, и наши корабли образовали одно целое. Хвост моего "Ската" заработал вовсю. Но "Скат-1" засел крепко. Мой "Скат" вертелся и изгибался, как ерш на крючке, а "Скат-1" стоял, как на мертвом якоре.
- Действуй и ты, - бросил я Титову.
Он включил свою машину. Теперь поднялась такая возня в таинственных, темных недрах, что любое существо, если бы мы находились внутри него, почувствовало бы толчки.
Однако все вокруг оставалось непоколебимым, как гора. Я впервые совершенно отчетливо ощутил, что мы находимся в подземном ходе внутри подводной горы. "Скат-1" от совместных усилий двух машин начал выскальзывать из своих зажимов и, наконец, вышел на свободу.
Мы решили плыть, не расцепляясь. Опыт показал, что это надежнее, чем действовать поврозь. А конструкторы предусмотрели и такой вариант: два или даже три "Ската" могли идти цепочкой. Более продуманной и безопасной конструкции подводного судна я еще не видел.
- Пошли к выходу, - оживился Титов.
Но тут гидрофоны донесли какой-то странный шум. Потом нас качнуло. Затем все успокоилось. Но что-то вокруг изменилось.
- Нет течения, - сказал Калабушев.
Действительно, течение, все время тянувшее "Скаты" куда-то в глубь хода, приостановилось.
- Обрушились своды, - сказал Калабушев. Он показал в направлении входа.
- Надо разведать, - предложил Титов.
Больше ничего не оставалось делать. Мы двинулись осторожно, готовые отскочить назад в случае внезапной опасности.
- Как вас занесло сюда? - спросил я Титова.
- Именно занесло, - сказал он сокрушенно. - Понимаешь, мы шли вдоль каньона, а в стенке - с правой стороны - все попадались какие-то отверстия. Одно из них показалось нам похожим на голову змея, вернее, на пасть, как она была сфотографирована телекамерой. Мы остановились, чтобы разглядеть получше. Я даже выключил двигатель. В этом и была ошибка. Течением нас затянуло, словно проглотило. Так неожиданно, что я со всего размаха треснулся головой о стенку кабины. Когда пришел в себя, вижу: сидим в какой-то щели, как клин в дереве.
- Я попытался включить двигатель, - пояснил Калабушев, - и дал передний ход. Ну и вогнал "Скат" в ловушку.
Мы продвигались почти беспрепятственно. Только два раза совсем ненадолго застревали в узостях. Прошлый раз их вроде не было. Но вот нос моего "Ската" уперся во что-то.
- Мы у самого выхода, - сообщил Калабушев. Он помнил все повороты и ориентировался в почти полном мраке вполне уверенно.
- Выключим свет, - предложил Калабушев, - осмотримся.
Мы погасили огни. Первые две или три минуты я ничего не видел. Полный мрак. Потом начали выступать неясные очертания каких-то выступов и впадин. Вспыхнули и налились светом несколько ярких точек и, словно глаза неведомых хищников, уставились на нас. Возникли слабо мерцающие пятна. Все вместе напоминало картину Млечного Пути где-то в районе Угольного Мешка.
- Это мы зажгли иллюминацию, - пояснил Калабушев. - Вон как зафосфоресцировало.
Во время движения "Ската" я из своей освещенной кабины различал только отдельные пятна и словно протягивающиеся ко мне толстые щупальца. Сейчас я мог ориентироваться лучше. Мы находились в пещере, наполненной водой. Минут через шесть-семь, когда глаза привыкли к темноте, она обрисовалась бледными контурами.
Мне все стало ясно. Я попался на ту же приманку, что и Калабушев с Титовым. "Скат-2" так быстро втянуло в подземный ход, что мое воображение, раздраженное только что виденной картиной гигантского змея, создало впечатление, что тот же или новый змей набросился на меня. Я не думал, что у бывалых глубоководников могут так расшалиться нервы!
Сейчас, когда нас захлопнуло, словно в мышеловке, создалось по-настоящему опасное положение. Инструкция недаром решительно запрещала и Титову и мне без особого разрешения входить в лабиринт Тумберлинка. Для меня основанием для входа в лабиринт могло служить лишь очевидное доказательство того, что именно в данном месте "Скат-1" проник внутрь подводной горы. Но я должен был получить подтверждение, что мне позволено идти в подземную разведку. Мы оба нарушили инструкцию, и оба ненамеренно. Правда, благодаря этим совпадающим обстоятельствам я, собственно, и нашел так быстро "Скат-1". В общем все обошлось бы хорошо, если бы мы вышли из владений Плутона во владения Нептуна. Но нас отделяла от океана каменная стена. Наши ультразвуковые ножи против нее, разумеется, бессильны. Конструкторы "Скатов" готовили ведь подводные суда, а не горнопроходческие комбайны.
- У тебя нет взрывчатки? - спросил Титов.
- Увы, - развел я руками.
- Ваше счастье, - прокомментировал Калабушев. - Сводам может надоесть держать тяжесть горы, и она осядет: легкая дрожь - и камеры нет. Вас тоже. Вы что, не знаете капризов пещер?
- Это похуже, чем если бы нас проглотил гигантский змей, - подумал я вслух.
- Какой же должен быть змей, чтобы нас проглотить! - пожал плечами Титов.
- Змей должен быть метров шестьдесят, если не больше, - задумчиво сказал Калабушев. - Тот, о котором вы говорили, - пояснил он. О змеях он, вероятно, мог разговаривать в любой обстановке.
Титов не из тех людей, что тратят много времени на сожаления о случившихся неприятностях. По выражению его лица я догадывался, о чем он думал. Все мы, глубоководники, воспитаны на аксиоме: нет безвыходных положений. Правда, сейчас практического подтверждения обнадеживающей аксиомы я пока не видел.
- Закрыт главный вход, - сформулировал я задачу в самом общем виде, но, может быть, есть запасный?
- Течение, - сказал Титов.
- Куда-то течение вело, - согласился Калабушев. - Ветер в пещере значит, есть второй выход. Течение - то же самое.