Таким там просто не выжить. Теперь ему наверняка придется работать за двоих.
Несмотря на то, что он будущий Дан -яр и даже обитал в Высокой башне, у него не было служанок. Он вполне мог себе позволить подобную вольность, но терпеть не мог чужое присутствие на своей территории. А теперь ему придется делить башню, а в будущем и кровать, с взбалмошной девицей, от которой проблем было больше, чем от его младшего брата. А тот, к слову, был той еще занозой во всем известном месте.
Он действительно начинал сомневаться, что Нильсон не разнесет Хель -горд на камни до
того момента, как он снимет проклятье.
Кайден полбудня безнадёжно пялился в окно, размышляя над тем, как бы ему проникнуть внутрь, при этом не нарушив закон и не разгневав богов. Ровно до того момента, пока не стал чувствовать себя так, словно из него вынимают душу.
Это все были происки сестёр этой распутной Далии! Он готов был поклясться своим мечом!
Это чувство было связано с его суженной. Кайден знал, что ей плохо, но ничего не мог с этим сделать кроме того, как, застыв истуканом, рвано глотать ртом воздух. Его будто сковали невидимыми цепями. Казалось, все отребье Алма негодует, а вместе с ними и Великие. Когда ему стало легче, он со спокойной душой и полной уверенностью ждал свою суженую. Чутьё его не подвело. Она вышла. Мрачная, недовольная и, очевидно, с решительным настроем проесть ему плешь.
Поужинав, они с дьярами направились на постоялый двор, чтобы немного передохнуть перед отплытием. Раздав указания воинам, Кайден, подталкивая в спину зло пыхтящую суженную, поплёлся к своей комнате.
— Мы же не будем спать в одной комнате? — подозрительным голосом спросила она. Кайден хмыкнул. Он ещё вчера заплатил за ее покои. И выбрал самую приличные из тех, что тут были. Однако, ее стоило проучить...
— Почему бы и нет?
— Потому что это совершенно неприлично!
— Г оворит девица в портках, — заметил невозмутимо Дан -яр, открывая соседнюю со своей комнатой дверь. — Прошу.
Девица не спешила проходить, встав как вкопанная посреди длинного коридора.
Ослица!
— Да я скорее разделю постель рядом с вурдалаком, чем с тобой!
— Могу устроить.
О да, Кайден бессовестно пользовался ее незнанием законов Хель -горда. До тех пор, пока они не будут обещаны друг другу он даже не имел право допускать подобной мысли. И оттого ему ещё больше нравилось ее дразнить. Видеть, как краснеют ее щеки, а глаза вспыхивают праведным огнём.
— У меня есть нож!
Это что же. Она ему угрожает?
Кайден глумливо рассмеялся, а затем иронично бросил:
— А у меня меч!
На секунду Нильсон побледнела, рассеянно хлопнула глазами, но тут же взяла себя в руки.
— В Хель-горде принято брать женщин силой? — резко выпалила.
Веселье тотчас же улетучилось. Больше Кайдену было на смешно.
О, Великие! Неужели эта девица не может быть хоть немного кроткой? Как эта постыдная мысль вообще прилетела ей в голову?
Он целый вечер бросал мрачные предупреждающие взгляды на своих воинов, чьи глаза опускались ниже подбородка его суженной. Эти бесстыдные портки обтягивали ее точно вторая кожа, а рубаха была до того большой, что в вороте при желании можно было много разглядеть то, что предназначалось только мужу. Даже кожаный корсет не помогал.
В чем она пытается его обвинить?
— Иди отдыхать, суженная, — зло прошипел. — Моя комната напротив. На окнах решетка, внизу стоят воины. Больше твой номер не пройдёт.
И что он услышал в ответ?
Хмык! Она хмыкнула, после чего юркнула в комнату и хлопнула дверью перед его носом. У Дан-яра дернулся глаз.
Великие, дайте ему сил не придушить ее до прибытия в Хель-горд!
Сжав кулаки, он на пятках развернулся и, бормоча себе под нос проклятья, удалился в
свою комнату.
Ишь ты, с вурдалаком она там что-то разделит!
***
Чтобы себе там не думал Дан -яр, но сбегать я больше не собиралась. Да и куда? Не то чтобы я смирилась... Ни в коем случае! Я по-прежнему не собиралась связывать себя какими бы то ни было узами, однако после обряда во мне проснулось любопытство. За ужином я постоянно ловила себя на мысли, о том: «какой он Хель -горд?». В конце концов это родина моих предков. Моей матери. Отрицать это было бессмысленным. Врать себе никогда не было моей привычкой.
Мне предстояло во многом разобраться, и сейчас я могла лишь только наблюдать. Наблюдать, внимать, слушать и анализировать.
Очевидно, в тонкости проклятья меня посвящать никто не собирался, а я в свою очередь не собиралась говорить, что вообще о нем знаю.