Подняв сумку с пола, обернулась на зашторенное окно, однако проверять на месте ли дьяр — не стала. Метка до сих пор не исчезла.
Зуб даю, негодяй был на месте!
Сестра провела меня в главный зал, после чего мы поднялись по широкой лестнице, свернули и оказались напротив высокой золотой двери, украшенной различными камнями, что считались оберегами от злых духов. Над самой же дверью были выгравированы символы на древнем языке.
Раньше я бы даже не обратила на них внимание, однако сейчас они бросались в глаза, также как и повсюду я ощущала запах пионов, который казался мне слишком приторным.
— Вы можете входить, ирла, — сестра коротко поклонилась. — Да будет милостива святая Далия! — сказала, после чего удалилась.
Неуверенно переступив с ноги на ногу, расправила плечи, а затем толкнула тяжелую дверь.
Семь женщин сидели на каменных тронах. Жрица в самой середине. И шесть старших сестер по бокам.
— Поди сюда, дитя, — позвала она меня.
Все семь пар глаз уставились на меня в ожидании, когда я не сдвинулась с места. Мое тело оцепенело. Жрица свела брови к переносице.
— И-извините, — пробормотала, делая усилие над собой и все же подходя к ней. Поклонившись, я сглотнула и провела рукой по лбу, стирая испарину. Меня резко бросило в жар, как при лихорадке, но я, прикусив губу, не отступила, хоть и казалось, мое тело противится...
Только вот чему?
Храму? Жрице? Или это метка оказалась все-таки хворью?
— Покажи, — мягко попросила.
Я протянула дрожащую руку, но Жрица к ней даже не притронулась. Только бросила пристальный взгляд.
— Как долго она у тебя?
— Несколько месяцев, — честно выдавила из себя.
Жрица задумалась, а потом обратилась к сестрам:
— Нужен обряд.
— Обряд? — воскликнула на эмоциях.
Она кивнула, но объясниться не спешила. Вместо этого жрица встала, а за ней и старшие сестры. Одна из них нажала на мудреное углубление в стене и плита в самом середине зала отъехала, показывая лестницу ведущую вниз.
Зажгя факелы об чашу с вечным огнем, меня повели вниз, точно под конвоем. В самом начале гордо шествовала жрица, а замыкала круг та самая сестра, что меня встречала.
Мы шли несколько минут, открывая по пути потайные двери, пока не оказались в темном полукруглом зале, середина которого освещалась тонкой полоской света, ведущей прямо из высокой башни. Похоже на колодец, только без воды.
Факелы бросали ужасающие тени на стены, в их желтом свечении лица сестер мне уже не казались приветливыми.
— Что происходит? — заволновалась, но отвечать мне, разумеется, никто не стал.
Меня поставили в этот круг, солнце ослепило глаза, а сестры, вставив факелы в специальные выемки в земле, начали петь.
Их голос сливался в один. Слов не разобрать, да и пели они, похоже, на древнем языке.
— Хватит! — крикнула, но они не перестали.
Голову словно сжали тиски, казалось, что я схожу с ума.
Дернувшись, хотела вырваться из этого круга, но наткнулась на невидимую стену.
— Хватит! Прекратите!
Упав на колени, зажала голову руками. В агонии заметила, что жрица достала кинжал из -под мантии.
Неужели это конец?
Я зажмурилась, ожидая удара, но его не последовало. Приоткрыв глаза, словно сквозь пелену увидела, как служительницы храма режут себе ладони. После они соединили руки и жрица воскликнула:
— Во имя Далии!
А я потеряла сознание.
Пришла в себя, когда уже все стихло. Я лежала посреди круга, а жрица, склонившись надо мной, протягивала железную чашу.
— Выпей.
Отпрянув от нее, вскочила на ноги.
— В-вы...
— Тише, дитя, тише. Ты напугана, но это пройдет. Обряд не опасен для жизни, но теперь мы знаем, что это за метка.
— И что же? — все еще подозрительно на нее косясь, сухо бросила.
— Метка долга. На круглой земле ее называют — скульд. Это древнее колдовство.
Темное. Поэтому храм и Далия не принимают тебя. Ты отмечена другими богами. Часто люди, обращаясь к богам, забывают, что все имеет свою плату. Твои предки нарушили равновесие, а теперь пришла пора его восстановить.
— Но я даже не знаю, что должна восстановить!
— Ты знаешь, Грета, — впервые обратившись ко мне по имени, отрезала жрица. — Тебе нужно заглянуть в себя, а не бежать. В тебе нуждается целый народ. У тебя нет права обрекать их на погибель. Скульд настигнет тебя, где бы ты ни была. Боги возьмут свое, но только от тебя зависит прольется кровь или нет. Выпей, — снова протянула мне чашу. — Это отвар из трав. Он поможет тебе восстановиться.
Народ? Во мне?
Нет, они явно что-то перепутали. Ну какая из меня спасительница, в самом деле? Я, как оказалось, даже себя не в состоянии спасти! А тут целый народ!
Взяв чашу, повертела в руках, но все же сделала глоток. Отвар был горьким, но все же я допила. Силы мне действительно были необходимы.
Запоздало подумала, а не отрава ли? Но тут же отмела эту мысль. Если бы сестры решили от меня избавиться, то перерезали бы горло кинжалом.
— Тебе нельзя здесь долго оставаться.
Я хмыкнула. Пожалуй, этого стоило ожидать.
— Храм вытягивает из тебя силы. Твои Боги гневаются. Пойдем.
Поднявшись наверх, мы снова оказались в большом зале. Старшие сестры поклонились мне, после чего, погасив факелы, ушли. Они едва стояли на ногах. Должно быть, обряд истощил их тоже.
— Г рета, на твоем пути много испытаний.
— Вы знаете каких?
— Нет, — качнула она головой. — Я жрица, а не провидица. Но даже если бы и знала, все равно не сказала. Всему свое время. Верь своему сердцу — оно тебя не подведет.
И все?
Проклятье!
Я чувствовала себя так, будто меня переживал и выплюнул клыкастый ходаг*. И все ради сомнительных советов?
Скрипнув зубами, кивнула головой.
Очевидно, больше жрица мне ничего не скажет. К тому же, ей не терпелось выпроводить меня, что она и поспешила сделать.
Они отдавали меня прямо в руки дьярам! И служительниц совершенно не беспокоило, что о них судачили, мол, они едят своих жен. Что у них обитает чудовище, которому отдают юных девиц, и даже что чужачки там просто замерзают насмерть.
В эти сказки я, разумеется, не верила. Возможно, кроме первой. Мало-ли какие у них предпочтения?
Однако сейчас, после того что воочию узрела своими глазами, чудовище не казалось уж такой выдумкой, как и все то, что судачили о проклятой земле.
Меньше всего мне хотелось к варвару. Варвару, который совершенно невозмутимо ждал свою суженую под дверьми храма. Его руки были сложены на груди, а губы усмехались.
— Бурная ночка выдалась, суженная? — обманчиво расслабленно поинтересовался.
— Но не такая бурная, как у тебя утро, — едко парировала.
Он сузил глаза, схватил меня за локоть, вплотную притягивая к себе.
— Надеюсь, что у тебя там, — кивнул головой на чемодан, — есть что-нибудь теплое.
Или ты надеялась на то, что я тебя согрею?
Это немыслимо!
Да как он смеет?!
Растянув на губах милейшую улыбку, со всей дури наступила дьяру на ногу. Тот мигом меня отпустил и взвыл, точно дракон, прыгая на одной ноге.
— Неужели Дан-яр самого Хель-горда не в состоянии одарить свою суженную мехами? О вашей щедрости слагают легенды. Выходит, врут?
Он зарычал. Клянусь, вам!
Пыхтя, дьяр подхватил меня под локоть и потащил прочь от площади.
— Пусти! — взбрыкнула, но куда там мне...
— Я знаю, что вы — ирлы, про нас говорите. Вы думаете, что мы невежи и скудоумные. И пусть, — хмыкнул он. — Но мы — дьяры, народ круглой земли, живем сотни лет, не зная какое оно палящее солнце и каким бывает теплый ветер. Никакая девица белоручка не сможет обвести меня вокруг пальца, — жестко обрубил.