Он понял это спустя несколько часов после того, как прочел и перечел материалы, собранные двумя его предшественниками. Некоторые бумаги были испещрены их пометками. Дельо начал с того, что стер все замечания своих коллег. Сам он никогда ничего не помечал, полагаясь на память и предпочитая иметь дело с сухим языком документа.
За окном уже сгустились зимние сумерки. Рабочий кабинет в скромной квартирке на пятом этаже старого дома по улице Сен-Пэр, которую Виктор Дельо занимал уже много лет, был освещен лишь лампой с зеленым абажуром, стоявшей на письменном столе. Обычной неспешной походкой старый адвокат подошел к вешалке в углу прихожей, снял с нее линялый домашний халат и накинул поверх блузы. Затем он прошел в крохотную кухню и подогрел кофе, сваренный приходящей служанкой. Кофейник и щербатую чашку он отнес в кабинет и устроился в дряхлом кресле, закурив для полноты ощущений одну из сигар, подаренных старшиной сословия.
Но адвокат не просто блаженствовал — смежив веки, он размышлял. Из кажущегося оцепенения он выходил только дважды, чтобы переговорить по телефону.
— Алло! Мэтр Шармо? Это Дельо… К сожалению, не имею чести знать вас лично — пока не было случая познакомиться, дорогой коллега, чем я искренне огорчен… Я позволил себе позвонить вам по поводу дела Вотье, которое мне пришлось унаследовать, если можно так выразиться… Нет-нет, мэтр де Сильв им уже больше не занимается… А я согласился… Вот и хочу вас спросить — чисто по-товарищески и строго между вами: почему вы решили отказаться от этого дела?
Ответ был длинным, но маловразумительным. Выслушав его и поблагодарив, Виктор Дельо положил трубку, повторяя: «Любопытно! Весьма любопытно!», а спустя несколько минут набрал новый номер:
— Алло! Мэтр де Сильв? Это Дельо…
Он задал тот же вопрос, выслушал ответ, покачал головой, поблагодарил и положил трубку, бормоча: «Странно! Очень странно!» В кабинете вновь воцарилась тишина, которую нарушил лишь приход Даниеллы Жени.
— Добрый вечер, мэтр. Я разыскивала вас повсюду во Дворце и уже начала беспокоиться…
— Я ушел оттуда раньше обычного.
— Но вы, надеюсь, не захворали?
— О нет, внучка…
Даниелла отнюдь не состояла с ним в родстве — просто он привык называть так юную студентку, которая заканчивала юридический факультет и готовилась стать адвокатом. Они познакомились случайно на террасе кафе на бульваре Сен-Мишель. Очень скоро старожил Дворца и будущая адвокатесса прониклись друг к другу симпатией. Даниелла стала единственной женщиной, не считая служанки Луизы, которой не возбранялось в любое время дня и ночи заявиться в берлогу закоренелого старого холостяка. Нелюдимый ворчун научил ее уйме профессиональных уловок, и она все время удивлялась тому, что он не сделал карьеры.
Она-то и печатала ему на дряхлой машинке в его кабинете в тех редких случаях, когда необходимость перевешивала почти суеверное отвращение, которое он питал ко всякого рода переписке.
— Послушайте, внучка, — обратился окутанный облаком сигарного дыма Виктор Дельо к студентке, чье появление в кабинете вывело его из оцепенения. — Раз вы посетили меня, буду весьма благодарен, если вы сядете за машинку и отпечатаете вот это письмо в пяти экземплярах.
— Новое дело в Исправительном суде?
— Не совсем… Я принял важное решение: отказаться от Исправительного и посвятить себя Суду присяжных… Видите на столе внушительное досье? В этих бумагах — судьба первого человека, которого я попытаюсь спасти от гильотины… На первый взгляд дело кажется безнадежным. Клиент далеко не обычный. Насколько я помню, подобного клиента защищать еще никому не приходилось… Вы готовы? Число — сегодняшнее. Оставьте место для обращения. Диктую:
«Ввиду того, что я взял на себя защиту Жака Вотье, над которым 20 ноября сего года в Суде присяжных департамента Сены начнется процесс по обвинению в убийстве Джона Белла, имевшем место 5 мая сего года на борту теплохода „Де Грасс“, я буду чрезвычайно Вам признателен, если Вы либо назначите мне встречу, либо согласитесь прийти ко мне — чем быстрее, тем лучше, поскольку до начала процесса осталось совсем немного времени. В ожидании ответа, искренне Ваш…»
Так, теперь берите конверты, я диктую адреса. Госпоже Жак Вотье, отель «Регина», 16 бис, улица Акаций, Париж — это последний адрес, который значится в материалах дела. Не забудьте сделать пометку «Подлежит переадресовке»… Второй адрес: госпоже Симоне Вотье, 15, авеню Генерала Леклерка, Аньер. Третий: доктору Дерво, 3, улица Парижа, Лимож… Два последних письма — в один и тот же адрес: Институт святого Иосифа, Санак, департамент Верхняя Вьенна. Получатели: господин Ивон Роделек и господин Доминик Тирмон. Вот и все… Завтра у вас есть лекции?
— Только одна, но я могу ее прогулять.
— Обязательно прогуляйте! Мне надо, чтобы вы подежурили на телефоне с половины девятого. Меня не будет весь день, и вернусь я, наверное, не раньше девяти вечера. А вы отвечайте на звонки и дожидайтесь меня. Если кто-нибудь из тех, кому я написал, откликнется, назначьте ему встречу на послезавтра на любое удобное ему время. Да, и на обед не уходите: я распоряжусь, чтобы Луиза приготовила вам поесть.
— Скажите, мэтр, а если будет что-то срочное, где я смогу найти вас по телефону?
— Понятия не имею! Подождите, пока я вернусь… Ну, вот, письма подписаны. Теперь — на улицу Лувра, на почтамт!
— Мэтр, не будет нескромностью спросить, что это за люди, кому вы написали?
— Будет, будет нескромностью, внучка, но я все-таки скажу, раз уж вы стали помогать мне в этом деле: эти пятеро, как мне кажется, могут дать превосходные показания в пользу обвиняемого. Но это вовсе не значит, что все они изъявят желание предстать перед судом. Моя задача — найти аргументы, способные побудить их к этому…
Остаток ночи Виктор Дельо провел в размышлениях. Воздав должное сигарам старшины сословия, он пришел к выводу, что пора познакомиться со своим подзащитным…