Нет. Она не будет об этом думать. Девушка вскинула руки, сложив ладони лодочкой.
– Я ваша покорная раба, мой господин! – театрально воскликнула она, пала перед ним ниц, погрузившись в пену собственных юбок, и коснулась лбом пола. – На мне нет панталон – они там, где ты их видишь.
– Ты шалунья, – сказал он ей. – Что за комедию ты ломаешь?
– Но ведь это единственный выход, – глухо произнесла Луиза, уткнувшись лицом в юбки. – С завязанными глазами я смогу оставаться с тобой днем и ночью. – Возмутительно, что его странное требование вынудило ее вести себя так нелепо.
– Даже и не помышляй об этом. – Шарль помог ей подняться, снова проверил узел повязки и затянул его потуже.
– Но ведь это ты первый начал, – возразила она. – Мы оба ослепнем.
Он замер. Молчание. Наверное, он рассердился. Затем Шарль угрожающе промолвил:
– В Северной Африке женщины делают то, что им приказывают. Повернись.
– Что?
– Я сказал, повернись.
Шарль отпустил ее и отступил назад. Она потянулась к нему, но лишь схватила руками воздух. Пытаясь поймать его, Луиза шарила руками в пустоте. Он пропал.
Она в море мрака, а он наблюдает за ней.
Луиза никак не могла понять его настроение – дразнит он ее или нет? Впрочем, он видит ее при дневном свете. Это дает ей определенные преимущества – она уже три дня их добивается. Должно быть, она представляет собой то еще зрелище с этой яркой повязкой на глазах. Но Шарль не издал ни звука, не двинулся с места – ничем не показал, что его покорила ее красота. Луиза сделала то, что он приказал, – повернулась к нему спиной.
Шарль сразу же подошел к ней сзади, притянув к себе. Зарывшись лицом во впадинку у ее шеи, он принялся раздевать ее, покрывая нежное тело поцелуями.
– О Боже! – выдохнула она. – О Господи…
Он быстро стаскивал с нее одежду, освобождая от внешней оболочки и превращая ее основное преимущество – внешность – в нечто гораздо более уязвимое: она стояла к нему спиной, обнаженная, только бесстыдная повязка закрывала ей глаза.
Тем не менее в таком положении были свои выгоды. Она наслаждалась его нежными прикосновениями, предвкушая их дальнейшую игру.
Шарль раздевал ее, лаская, а сам оставался одетым. Затем он дал ей понять, что смотрит на нее, негромко нашептывая ей слова восхищения при последних лучах заходящего солнца. Что-то о ее тонкой изящной талии… Проведя пальцем вдоль спины Луизы, он назвал ее изгиб элегантным. Поглаживая ее ноги по всей их длине, Шарль ласкал нежную кожу под коленями и на внутренней стороне бедер. Ее ноги – самая восхитительная часть тела, божественно стройные – так он говорил. Сильные и грациозные – таким ногам позавидует любая балерина. А выше, под нежными округлостями ягодиц, она манящая, соблазнительная, зовущая к наслаждению…
Шарль ласкал ее прикосновениями и словами, страстно стремясь доставить ей удовольствие, пока она не припала к стене, тяжело дыша и испуганно прислушиваясь к собственным громким стонам и вскрикам. Женщина, обезумевшая от страсти.
– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, – сказала она, ошеломленная своей откровенностью. Луиза попыталась повернуться, но Шарль прижал ее к стене всем телом.
– Нет, еще нет.
Это невозможно! Она притиснута к стене с повязкой на глазах, а его пальцы тем временем дарят ей изысканное наслаждение. Это невозможно, но он, кажется, лучше знает ее тело, чем она сама. Шарль довел ее почти до исступления – раз, другой, наконец он позволил ей дать волю страсти: ее тело затрепетало. Она обмякла в его руках.
Головокружительная темнота. Она лежит на полу. Когда успело стемнеть? Когда, он снял с нее повязку? Шарль боялся, что она сможет его увидеть, поэтому и не позволял повернуться к нему лицом. Теперь он целует ее веки – его влажные губы касаются нежной кожи и ресниц.
То, что сначала представлялось ей увлекательным приключением, превратилось в нечто большее, ибо в тот момент, когда он вошел в нее, их соединение стало смыслом ее существования.
«Входи, входи в меня, – мысленно умоляла она. – Не только тело, но и душа его пусть будет во мне». Она не хотела давать ему такую власть над собой. Но слишком поздно. Он вошел в ее плоть и кровь и стал хозяином ее чувств и мыслей, породив в ее душе не что иное, как – она боялась произнести это слово – любовь.
Да поможет ей Господь! Она не знает, ни кто он, ни откуда, не знает даже его имени. Она знает только то, что любит его. Горячо, безумно, страстно. И что ей необходимо чувствовать его в себе – он для нее, как глоток воды для умирающего от жажды.
Этой ночью они говорили, пока у них не стали заплетаться языки. Шарль боролся со сном – это было не так уж и сложно, ведь с ним рядом в постели лежала очаровательная Луиза. Даже когда она задремала и сонно прильнула к нему всем телом, он продолжал бодрствовать. Шарль ласково поглаживал ее, проводя ладонью по ее бедру, груди и с нежностью наблюдая, как она шевелится во сне. Их руки и ноги переплелись. В каюте все стихло, корабль покачивался на волнах. Шарль перекинул ногу через бедро Луизы и прижался к ней, ощущая необъяснимое умиротворение, не только телесное, но и душевное. Благодать, ниспосланная свыше. Он привлек девушку к себе. Он готов был обнимать ее всю ночь, наслаждаясь каждым мгновением их близости. Но усталость в конце концов одолела его, и Шарль погрузился в глубокий сон, продолжая сжимать Луизу в объятиях.
Бог знает, как долго он спал. Внезапно Шарль очнулся, весь в поту, и сел на постели, окруженный со всех сторон мраком, все еще во власти сна.
«Дневной свет», – пронеслось у него в голове. Она сейчас проснется и увидит его.
Но за окном по-прежнему царила ночь.
Шарль испугался, что Луиза исчезла, ушла, пока он спал.
Но она лежала рядом.
Он запутался во лжи. Его обман раскроется, и прегрешения утянут его на дно.
Но все было, как прежде: Луиза мирно спала, тихо посапывая во сне. Прислушавшись к ее дыханию, Шарль наконец понял, что его разбудило.
На корабле царила тишина – ни звука, ни шороха. Качка тоже прекратилась. «Конкордия» застыла в неподвижности, как если бы стояла на якоре в порту. Океан успокоился. Дождь прекратился. Сквозь портьеры на иллюминаторах проглядывали звезды.