Луиза смутилась:
– Вы… вы… – По-видимому, ее французский словарный запас не включал в себя бранных выражений. Он решил ей помочь и подсказал: – Кретин, дикарь, негодяй.
– Сукин сын.
– Ого! – удивленно воскликнул он. – Черт возьми, ты делаешь успехи. Так гораздо лучше, чем все эти твои великосветские замашки.
Луиза оскорбленно поджала губы и уселась поудобнее, опершись руками о края ванны. Нахмурившись, она пробурчала:
– Вы могли меня утопить.
– «Ты, ты». Используй это слово, – сказал он, предлагая ей перейти к менее официальной форме обращения, принятой только между близкими друзьями и любовниками.
– Я не знаю, как с ним спрягать глаголы. Мой преподаватель считал это обращение интимным.
– Так научись. Написание у них различно, а произносятся они так же, как формы первого лица. Это значит, что «ты» и «я» суть одно. – Он перевел дух. – Лулу… – На французском ее имя означает «миленькая», «лапочка» – так обращаются к пухленькому ребенку или пушистому щенку. Он повторил: – Лулу… – Затем: – Посмотри на меня. – И тут, повинуясь неожиданному порыву, он принялся расстегивать пуговицы рубашки.
– Шарль… – Ее прелестные глаза широко раскрылись от изумления – взмах густых ресниц, напоминающих крылышки золотистой пташки.
Он храбро встретил ее взгляд и продолжал раздеваться.
Его рубашка распахнулась, и Шарль одним резким движением снял ее, настойчиво повторяя:
– Смотри.
Она отвернулась к стене.
– Надень рубашку.
– Нет. – Шарль стянул и нижнюю сорочку, бросил ее на пол и стал расстегивать брюки. – Посмотри на меня. Я не такой уж плохой экземпляр, если уж на то пошло.
– Шарль… – Луиза осторожно повернула голову и рискнула бросить на него взгляд украдкой. Устыдившись собственного любопытства, она вспыхнула, что было на нее не похоже. Шарль никогда раньше не видел, чтобы она краснела от смущения.
Глядя на зардевшуюся Луизу, Шарль почувствовал, как по телу его пробежала дрожь возбуждения. Этого было достаточно, чтобы когда он снял брюки, отбросил их в сторону и предстал перед ней в одних кальсонах, перед их слегка приподнялся. Шарль усилием воли заставил себя подавить возбуждение, которое не осталось незамеченным ею. Глаза Луизы невольно остановились ниже его пояса, потом она поспешно отвела взгляд. Он повторил:
– Посмотри на меня. Разве я так безобразен? Луиза потупилась, разглядывая поверхность воды.
– Нет, – пробормотала она и слегка вздрогнула: он не мог понять, от чего именно. Она продолжала: – Ты хорошо сложенный… – она замялась, – зрелый мужчина.
Шарль нахмурился:
– Я не старик.
– Нет. – Луиза покачала головой, по-прежнему не поднимая глаз. – Ты… стройный, мускулистый, рослый.
– В таком случае вылезай из ванны и дай мне прикоснуться к тебе, по крайней мере обнять.
– Шарль, я не то имела в виду. Я… у меня такое странное чувство, что…
– Какое именно?
– Я не могу это объяснить.
– Тогда и не пытайся. Вылезай из ванны, иначе я сам сюда залезу. Одно из двух, выбирай.
Она вскинула на него широко раскрытые глаза, рот ее округлился.
– Не-ет! Нет, нет…
Он ступил одной ногой в ванну (она подтянула колени к подбородку), потом с громким плеском – другой, раздвинул ее колени и уселся в теплую воду у ее ног. Она обхватила колени руками и прижала их к груди.
Шарль погрузился в воду, которая доходила ему до подмышек – Луиза была в воде уже почти по шею, – в ванну с теплой водой, лавандой и трепещущей, взволнованной женщиной. Аромат приятно щекотал ему ноздри. Его цветы… ее мыло… ее намокший пеньюар, слабо пахнущий ее жасминовыми духами. Но сильнее всего Шарль чувствовал аромат Луизы.
Тем временем она забилась в противоположный конец ванны, натянув отяжелевший от воды пеньюар до подбородка. Закутавшись и стянув руками отвороты и полы пеньюара, Луиза посмотрела на мужчину, сидевшего напротив.
Он был сложен, как Посейдон. А лицо… Она тяжело вздохнула. Хуже всего в лице Шарля была его лучшая часть, где настороженно сверкал голубой глаз. Квадратные скулы, под кожей ходят желваки. Прямой нос с едва заметной горбинкой, который тоже нельзя назвать правильным: широкие раздувающиеся ноздри, узкая переносица. Резкие черты лица. Да он такой и есть – воплощенная агрессия. И он залез в ее ванну!
И осуществил вероломное нападение: вытянув ногу, Шарль просунул ступню между ее лодыжек, пытаясь вытащить ее ногу, которую она согнула в колене и прижала к подбородку. Завязалась битва. Он старался расцепить ее руки, но Луиза сжалась в комочек. Шарль сделал вид, что сдался, но тут же начал настоящую войну. Он убрал свою ногу и приподнялся, опираясь на края ванны, и навалился сверху на ее сомкнутые колени. Луиза отпрянула, расцепила пальцы и, изловчившись, пихнула его коленом в грудь. О Боже, его грудь горячая и твердая и покрыта мохнатой порослью, как у лесного зверя, – мокрая, она облепила его мускулы средневекового гунна.
Он придавил ее согнутую ногу, и Луиза поморщилась:
– Мне больно.
Шарль не улыбнулся, не извинился и не отступил.
– Тогда убери колено, – приказал он.
Затем чуть отстранился, схватил жену за лодыжку и вытянул ее ногу – теперь, когда он снова плюхнулся в ванну, заливая пол водой, то оказался там, где и хотел оказаться: между ее ног.
– Ну, теперь доволен? – сердито осведомилась Луиза, глядя ему в лицо.
– Нет, – сказал он. – По правде сказать, я глубоко несчастен. – И, не успев перевести дух, выпалил: – Ну держись, прелесть моя. Я тебя сейчас поцелую.
Луиза сжала губы, и Шарль раздраженно фыркнул, его дыхание коснулось ее губ и щеки.
– Ну же, перестань, – сказал он и состроил забавную гримасу. – Я же хорошо сложен, ты сама говорила, помнишь? И я твой муж. Давай проверим, сможешь ли ты вытерпеть мои губы хотя бы полминуты. Это всего лишь поцелуй.
Луиза криво усмехнулась:
– Ну да, когда ты лежишь на мне в мокрых кальсонах в ванне, полной воды.
Шарль слегка улыбнулся краешком рта.
Луиза быстро отвернула голову – просто королева-недотрога. Его губы ткнулись в ее щеку. Он вздохнул и отстранился от нее. Она не знала, что у него на уме и почему он так настойчив. Луиза могла перечислить десятки молодых людей, которых ее отказ сразу же останавливал.