Черт бы побрал всех этих юных вертихвосток – они только и знают, что наряжаться и прихорашиваться, и при этом наивны и смешны в своем незнании жизни. Они ему никогда не нравились. Он не мог позволить себе терять на них время, ибо требовалось немалое знание жизни, чтобы по достоинству оценить его выдающиеся качества.
Тут его оскорбленное самолюбие взяло верх, и он вернулся в гостиную.
– И что хуже всего, – произнес он вслух, остановившись у рояля (играть он не умел; рояль был поставлен тут на случай, если ему вздумается устраивать вечеринки), – эта капризная и избалованная девчонка шляется по темным закоулкам корабля, строит из себя святую невинность, а сама только о том и думает, как бы завлечь кого-нибудь в свои сети.
Все худшие опасения Шарля моментально выплыли наружу: он вдруг понял, что если бы Луизе Вандермеер не подвернулся тупоголовый лейтенант, она наверняка продолжила бы эксперимент. Она нашла бы еще кого-нибудь, чья внешность отвечала бы ее банальным представлениям о совершенстве.
Она собирается оставить Шарля в дураках, это ясно, как Божий день.
«Ты слишком торопишься с выводами, – твердил он себе, – ты оскорбляешь ее своими подозрениями. Ты должен подавить обиду, которую она нанесла твоему самолюбию».
Чуть прихрамывая, он решительно пересек комнату по ковру мимо горящего камина, муарового дивана и стульев, картины Джона Сингера Сарджента, обогнул огромный стол рядом с роялем и направился к стене с застекленными французскими дверями, две из которых вели в спальню. Пройдя в спальню, он остановился рядом с огромной кроватью из орехового дерева с пологом и принялся рыться в аптечке, стоявшей на прикроватном столике. Он искал там эмульсию из рыбьего жира и солода – эту смесь можно было проглотить только с добавлением эфира и перечной мяты. Иногда это средство помогало ему против болей в колене, иногда – нет. Сейчас нога болела ужасно.
Он принял эликсир, потом выпил еще одно средство, хотя ни одно из лекарств не гарантировало немедленного эффекта. Затем Шарль отыскал свою трость и похромал обратно через гостиную в холл. Там он опустился в кресло, закинул ногу на ногу и развернул на коленях записную книжку.
По правде сказать, делать ему было особенно нечего. До поездки через Атлантику он работал как проклятый в предвкушении свиданий с Пией: морская болезнь Роланда позволяла им беспрепятственно наслаждаться обществом друг друга в течение всего плавания.
Глубоко вздохнув, он просмотрел свои заметки, размышляя, чем бы заняться, и одновременно обдумывая свой самый грандиозный план.
Шарль уже много лет мечтал создать свои собственные духи. На его фабрике духов в Грассе до сих пор выпускались только экстракты ароматов – эфирные масла из розы, жасмина, лаванды, мимозы и других цветов. Он снабжал своей продукцией множество магазинов в Париже, торгующих парфюмерией. Он также продавал небольшие партии духов, имитирующих ароматы чужих торговых марок. Шарлю было достаточно понюхать духи, чтобы узнать все их составляющие; он различал малейшие оттенки запахов и мог в совершенстве подделать практически любые духи. Но Шарля не интересовали подделки, какими бы совершенными они ни казались – будь то парфюмерия или что-либо еще. Шарль мечтал создать прекрасный, неповторимый аромат, для чего ему требовалось изрядное количество амбры и еще один важный компонент. И во время этой поездки недостающие ингредиенты удалось отыскать.
Вандермеер обязался снабжать его амброй, но Шарль пересек океан в поисках заветного компонента.
Вот уже несколько лет Шарль безуспешно искал утонченный и, по возможности, необычный аромат для своих духов, который другой производитель не смог бы определить, поскольку у каждого из них имелись эксперты, так называемые «носы», которые подобно самому Шарлю могли распознавать и имитировать ароматы. Теперь им это не удастся. Шарль нашел способ перехитрить всех. Он приехал в Майами, чтобы увидеть, понюхать и купить редкий сорт жасмина, который, как он полагал до недавнего времени, существовал только в легендах. Это был жасмин брачной ночи. Переписка между ним и ученым-ботаником из Майами выявила удивительный факт, и Шарль плыл обратно, везя с собой живую легенду. Жасмин брачной ночи и в самом деле существует. Веточки этого растения в данный момент находились в холодном помещении.
Шарль узнал, что кусты этого жасмина – уроженцы Нового Света, их вывели на основе местных видов. И что замечательно, ночной жасмин обладал самым тонким и изысканным ароматом из всех известных Шарлю (любопытно, что днем он представлял собой чахлый маленький кустик, а ночью превращался в нежно пахнущий букет, поскольку цветы распускались только ночью). Шарль намеревался привить веточки к обычным кустам, растущим на его отдаленных полях в Канне и Грассе. Днем кусты будут выглядеть чахлыми и засохшими, а ночью он будет собирать лепестки, а затем превращать их в ароматную эссенцию. Он создаст совершенно новый запах на основе этого жасмина, изысканный и сложный, его парфюм станет настоящей головоломкой для конкурентов, им никогда не удастся разгадать его секрет.
Ароматы всегда завораживали Шарля. Возможно, оттого, что он смотрел на мир только одним глазом, его обоняние со временем обострилось. Запахи превалировали в его ощущениях. Они усиливали впечатления настоящего и были способны переносить в прошлое. Вспоминая ароматы, словно листая альбом с фотографиями, он без труда вызывал в памяти пережитое. К примеру, он мог закрыть глаза и представить себя в Провансе, лишь вспомнив аромат Jasminum grandiflorum, что цветет на его бескрайних полях, тот самый аромат, что окутал его облаком под лестницей трапа…
Он встрепенулся и открыл глаза. Девушка с жасмином, заплетенным в волосы. Луиза Вандермеер пахла точно так же, как и его поля, только к ее аромату примешивался запах морской воды и дождя. Проклятая вертихвостка. Глупое создание. Его мысли приняли иное направление, и он уставился на телефон.
Он может подтвердить или опровергнуть свои подозрения относительно очаровательной мисс Луизы Амелды Мей Вандермеер. Шарль поднял телефонную трубку и набрал номер.