— Прекрати отец! — Владигор скинул руку отца и с вызовом посмотрел на него. — Хватит разговаривать со мной таким тоном! Я не мальчишка!
Шлепок пощечины громко прозвучал в сыром прохладном воздухе.
— Тогда не веди себя как мальчишка! — Гольбад был стар, но он был отцом, и было самое время напомнить сыну об этом. — Хочешь свернуть себе шею, карабкаясь по камням? Или закончить свою жалкую жизнь в пасти дракона? Пожалуйста, вперед, я дам тебе свой меч! Только вспомни на секунду о своей семье! Если не хочешь думать обо мне, подумай об Арье! Ей нужен отец, а не дед, потому что только старый дед и останется, если ты пойдешь туда! Думаешь мне нравится все это? Мало того, что земля проклята до такой степени, что на ней даже сорняки не растут, еще этот дракон повадился к нам! Да, никто не хочет даже пальцем пошевелить, чтобы хоть как-то помочь, но не надо быть глупым как пень и бежать навстречу смерти! Дракон сожрет тебя за мгновение или испепелит еще быстрее! Подождем немного, может быть он насытится и перестанет к нам летать, а если нет ты поедешь в город, продашь половину поголовья и найдешь каких-нибудь наемников.
— Но отец!.. — Было запротестовал Владигор.
— Я все сказал! — Старик сурово глянул на сына и отворил дверь. — Пойди, собери овец и верни их домой. Не хватало, чтобы их всех волки перегрызли.
Доска с сухим треском сломалась пополам, но, словно не желая сдаваться просто так, оставила в кулаке несколько заноз. Резкими движениями Владигор раскидал переломанные деревяшки на потолке и извлек из образовавшегося отверстия длинный тканевый сверток.
— Папа, что это?!
Владигор замер и резко посмотрел на свою дочь. Кроха, кое-как одевшая платье, сидела за столом, на высоком табурете, болтала ногами и держала в руке куклу из мешковины и соломы. Другой рукой она размазывала по лицу кусочек засоленного арбуза, хотя, конечно, Арья была уверена, что элегантно доедает его.
— Зуб, доченька. — С растерянной улыбкой ответил Владигор. — Дедушкин железный зуб.
Отодвинув локтем тарелки и чашки, он положил сверток на стол и осторожно развернул его. Клинок издал легкий металлический лязг, когда руки осторожно вытащили его из ножен, а серая сталь блеснула в пробивающихся через окно солнечных лучах. Владигор поднес меч к лицу и посмотрел на него. Клинок повидал многое за свою долгую жизнь, но на нем не было ни одной зазубрины или царапины, ни одного дефекта.
— Красивый! — С улыбкой проговорила кроха, соскочила с места и подбежала к отцу. Пальчики аккуратно потрогали холодную рукоятку. — Им ты хочешь наказать ящерку, которая напугала меня?
Владигор словно очнулся от забытья. Он поморгал, мягко убрал руки дочери от оружия и спрятал меч в ножнах.
— Да, моя малышка. — Положив меч на стол, Владигор опустился на корточки и посадил дочку к себе на колено. — Я накажу ящерку, и больше она не побеспокоит тебя.
— А я уже не боюсь ее! — Гордо заявила кроха.
— И не нужно бояться ее. — Отец поцеловал дочку в висок. — Она не достойна того, чтобы ее боялись. Она сама боится нас.
— Почему?
— Потому что только самый последний трус будет нападать, скрываясь в темноте ночи, исподтишка, когда его никто не видит. Вот увидишь, я накажу эту мр-р… ящерку, и она больше никогда не прилетит.
— И не украдет наших овечек?
— Да, не украдет наших овечек. И тогда мы переживем зиму, потому что я буду кормить свою принцессу горячими отбивными и наваристым супчиком.
— С бататом?!
— Да моя доченька! С бататом.
Несмотря на отрешенность в глазах, Владигор старался улыбаться, хоть улыбка его и подрагивала. Арья протянула ручки и крепко обняла отца за шею. Владигор погладил дочь по спине и волосам, затем поднялся и усадил ребенка на лавку.
— Сиди и играй, а папе нужно собираться.
— Папочка, — вновь заговорила кроха, вертя в руках куклу, — а почему ящерка ворует наших овечек?
— Потому что… потому что… потому что она плохая. — С тяжелым вздохом ответил отец. — Сейчас тяжелое время, принцесса моя, ты знаешь, а ящерка не понимает, не хочет этого понимать, поэтому она ворует наших овечек. Если я не накажу ее, она украдет всех наших овечек и тогда нам нечего будет есть, мне нечем будет кормить тебя и…
— Мы умрем? — Очень серьезно спросила дочка.
— Ну что ты, конечно, мы не умрем! — Опоясываясь широким кушаком, Владигор повернулся к дочери спиной, чтобы она не увидела выражение его лица. — Но нам будет очень непросто. Дичи в этих краях не осталось, а из земли невозможно ничего вырастить. Я забочусь о тебе, принцесса моя, — Владигор повернулся к дочери, — потому что я люблю тебя.