Полгода спустя малыш, спасаясь от кузена, переместился из тупичка за школой на крышу столовой. Он сам объяснил это ветром. Пришлось показать, что это не так: к тому времени перемещаться таким образом я все же научилась.
6. Взаимоотношения
Февраль девяноста первого прошел под девизом «Erin go Brach» (п/а: Да здравствует Ирландия!): мои доблестные соотечественники из ИРА обстреляли из минометов Даунинг-стрит. Никто при этом не пострадал, но проблем мне эти уроды создали порядочно: меня чуть не уволили, а шипения и косых взглядов со стороны соседей ощутимо прибавилось. В остальном же дела мои неуклонно шли в гору, и магия мне в этом сильно помогла. Во-первых, чистить аптечные склады на предмет нужных мне препаратов при помощи палочки было гораздо легче и сподручнее, а во-вторых, в Лютном на отдельные части и органы человеческого тела был хороший спрос. Прах всяких там утопленников и самоубийц тоже шел на ура. Конечно, нужно было опасаться конкурентов и тамошних легавых, но Бонни Райан, рыжая слепая на левый глаз ирландка со шрамами через все лицо была не лыком шита. Ее палочка и смазанные ядом кинжалы всегда были готовы защитить хозяйку. Способная вызвать ненужные вопросы и ужас окружающих татуировка была надежно скрыта чехлом из особым образом выделанной человеческой кожи. Крепилось все это при помощи медицинского клея, края были почти не видны и похожи на старые шрамы, но на запястье на всякий случай я носила плотный напульсник. Носить чехол долго было трудно, снимать — сущей пыткой, но оно того стоило: если б меня раскрыли, то, согласно Закону о потусторонних существах и нежити от 1357 года, меня бы тотчас же убили, а тело сожгли. Легальных способов извлечения моей сущности из тела Твари не существовало.
Мне больше не нужно было экономить на всем подряд. Я купила машину (к дьяволу эту магию, так надежней!), перенесла лабораторию из дома. Консервированные бобы в томате наконец-то исчезли из моего рациона. Мне больше не нужно было рисковать из-за мелочей. Тварь — а, даже узнав, как ее звали на самом деле, я называла только так — сидела за своими запорами как мышка. Мы с ней иногда могли вполне мирно общаться. Ну, как мирно… Она не срывалась на злобу и ярость после первого к ней обращения.
С магией дела обстояли не так радужно. Простейшие заклинания я освоила с грехом пополам. Те, что посложнее — не всегда получались. Я выучила несколько простых, но эффектных комбинаций, довела их практически до невербалики, не без помощи мелкого научилась проникать в чужое сознание, на чем мои достижения в освоении магии практически и закончились. Но самым неприятным было то, что сама по себе колдовать я не могла. Колдовскую силу я получала от Твари, а вместе с ней — и частицу ее безумия, ее самой. И до поры до времени я не подозревала, что с каждым заклятием замки и запоры, не позволяющие Твари завладеть телом, становятся все слабее.
У Воробья дела тоже шли неплохо. Мне не удалось откормить его до размером его братца, он по-прежнему был мелким юрким пацаненком, но взгляд вечно голодного заморыша ушел в прошлое. Наши с ним занятия помогли ему «перерасти» аутичность, он стал казаться обычным, пусть и немного странноватым. Окружающие его больше не считали блаженным дурачком. Теперь в глазах преподавателей и опекунов он был отъявленным хулиганом, по которому плачет если не тюрьма, то спецшкола. И это был его выбор. Ведь теперь кузен и его дружки больше его и пальцем не трогали, предпочитая кричать оскорбления издали. Пацан научился хамить и дерзить — и это, между прочим, огромное достижение для человека его склада. Он вообще оказался талантливым учеником, пусть и склонным к рискованным поступкам. Даже Тварь была в восторге от его способностей, при всей ее небольшой любви к парню.