— Воробей! — сердито начала я, — Где, léan léir ort, ты ходишь?! (п/а: ирл. Черт тебя побери!)
— И тебе доброго утра, Патти, — в зеркальце отразилась его заспанная мордашка.
— Ты, что, только проснулся? Вот зараза! Ладно, одевайся, умывайся и приходи, я жду.
Воробей виновато засопел, пряча от меня свои зеленые глазища.
— Я ночью только смогу, — покаянно вздохнул он. Так-так-так...
— Что, — насмешливо поинтересовалась я, — заперли? Доигрался?
Сопение усилилось. Вот что с ним делать?
— Ладно, разберемся. Не нервируй больше Дурслей и... займись пока окклюменцией, что ли... — и я отключила зеркальце под невнятное бурчание о том, что он уже...
Что он там уже сделал, я узнала ночью после того, как Воробей, дождавшись, пока опекуны не уснут покрепче, прибежал ко мне. Дело было так. У Дурслей на тот вечер был назначен торжественный ужин в честь возможного заключения выгодной сделки. Поттера, чтоб глаза не мозолил, отправили наверх, не потрудившись даже покормить ребенка. Жлобы!
Мелкий, сильно устав за день, намеревался тихо просидеть в комнатке, но тут к нему в гости явился невменяемый домовик по имени Добби и начал плести какую-то чушь про злобный заговор. От нездорового энтузиазма мелкого пискуна у шкета начали ныть виски, да и гости к опекунам уже пришли, поэтому он поймал домовика за руки и устроил ему сеанс тактильной лигилименции пополам с релаксацией. Получилось откровенно так себе, но кое-что мелкий все же выцепил. Папенька Моли, мистер Люциус Малфой, давно и безуспешно мечтал о том, чтобы убрать из директоров Альбуса Дамблдора. Узнав о прогулке собственного сына ночью по Запретному лесу, мужик осерчал и решил перейти к радикальным мерам. У него был некий темномагический артефакт, доставшийся в наследство от Темного Лорда (Воробей так и не понял, что это, судя по воспоминаниям эльфа — что-то жуткое), который позволял открыть какую-то спрятанную комнату с Ужасом Хогвартса. Что это такое и в чем заключается ужас, Воробей не понял, но суть в том, что в прошлый раз школу чуть не закрыли. А для того, чтобы посильнее ударить по директору, артефакт предполагалось подкинуть либо какому-либо из отпрысков ярых сторонников Дамблдора, либо самому Гарри Поттеру. Однако один из домовиков Малфоя был категорически против создания угрозы для «всеобщего достояния» и решил уберечь «луч надежды» от опасности. Для этого этот ушастый мерзавец практически весь месяц подглядывал за нами и заодно перехватывал всю входящую почту Воробья. Вот же mac glic de bitseach! (п/а: ирл. пронырливый ублюдок)
С большим трудом мелкий успокоил чокнутого домовика, убедил отдать ему письма и внушил мысль о том, чтобы тот отправлялся восвояси. Последнее выпило из мальчишки все силы, и после исчезновения домовика он лег на кровать и провалился в сон как был, даже не раздевшись. Но спал он хоть и крепко (переполоха внизу он не услышал), но недолго. Буквально через полчаса к нему в комнату ворвался разгневанный дядюшка и начал что-то вопить о дешевых фокусах неблагодарного паршивца, из-за которых у него сорвалась выгодная сделка (как Воробей выяснил позже, миссис Мэйсон, гостья дяди Вернона, восхитившись тортом, назвала тетю Петунию волшебницей, а испугавшаяся страшного сравнения тетушка уронила этот самый торт точно на гостей). На середине нотации о подлости, нахальстве и невоспитанности Морж резко замолк, поскольку заметил пустую клетку с демонстративно сломанным замком. Сову ребенок отправил с поздравлением Невиллу Лонгботтому, о чем и было с вызовом заявлено багровому от возмущения опекуну. Это разъярило Дурсля пуще прежнего — и опекуны заперли Гарри в комнате, решительно заявив, что эта его школа окончательно испортила мальчишку, а потому он в нее больше не вернется. Интересно, а что бы с племянником сотворил Вернон Дурсль, если б узнал, что с совой нахаленок послал в качестве подарка Невиллу новенький красочный атлас тети Петунии по ландшафтному дизайну?
Однако на этом дело не закончилось. История имела свое продолжение: в письме Невиллу Гарри попросил друга приютить у себя Хедвиг до возвращения в Хогвартс, поскольку его магловские родственники «не слишком жалуют все магическое и совиную почту и сов в том числе». Обеспокоенный Невилл — а он писал Гарри, но ответа так и не дождался, а в письме, пришедшем с Хедвиг, Поттер о его письмах даже не упомянул — написал в свою очередь Рону Уизли: он также хотел поздравить друга с днем рождения, но как это сделать, если не можешь написать? Только поздравить лично. Однако Лонгботтом — чистокровный и у маглов никогда не бывал, а вот у семьи Уизли репутация отъявленных маглофилов, а значит Рон мог с этим ему помочь. К тому же Уизли вроде как считался другом Поттера. Однако, к удивлению Невилла и самого Рона, Артур и Молли Уизли отказались сопровождать ребят в гости к другу, мотивируя это тем, что, дескать, неудобно. Детки таких шуток не поняли и, заручившись поддержкой более сговорчивых союзников (Фред и Джордж тоже были весьма подкованы в магловедении), отправились в гости к Поттеру на Артуровом Форде. Приехали они в Литтл-Уингинг на закате, но их даже на порог не пустили, а вид забранного решеткой окна комнаты Гарри так впечатлил новоприбывших, что они отважились на похищение Гарри и всех его вещей из дома под покровом ночи. Вызволение несчастного узника прошло успешно, и пятеро подростков, оставив вырванную с мясом решетку и охреневшего от таких финтов Дурсля, умчались в ночь. А рассказ об этом самого Воробья по зеркалу на следующий день — изрядно повеселил меня. Нет, то, что наши планы на это лето пошли к дьяволу под хвост, было печально, а просьба мелкого помочь ему с успокоением Дурслей вообще создавала лишние проблемы, но сама эта ситуация... Loscadh is dó orm, умеет же Воробей найти неприятности себе и другим на задницу! (п/а: ирл. Чтоб мне сгореть!)