Во «Флориш» я успела вовремя: толпа домохозяек только-только начала собираться. Пресса, в лице пухлого нервного человечка, только прибыла и, судя по всему, готовилась сделать первые кадры этого знаменательного события. Сам виновник торжества уже сидел на фоне собственных портретов. Слащавая улыбочка, смазливенькое личико, белокурые локоны, весь такой медовый и гладкий, что так и хотелось врезать. Мечта домохозяйки. Нацепив на физиономию незаменимое в случае разборок с бобби выражение тупой ирландской деревенщины, я встала в конец очереди. Около стола с Локхартом уже вовсю сверкал вспышкой представитель прессы, поэтому, когда я была близко, чтобы получить автограф и покинуть этот праздник скорбных разумом, в колдографа было украдкой послано невербальное Конфундо: я была без шрамов и повязки, и мелькать в газетах не хотелось. К тому времени, как действие заклятия закончилось, я уже получила вожделенную подпись в грошовую книжонку и направилась к выходу, но тут в магазин влетела рыжая курица, в смысле, Молли Уизли, волоча за собой самую младшую из своего выводка. Бедный ребенок, и как ей мамаша руку еще не оторвала!
Уже на улице мимо меня в книжный вошел Воробышек в компании Провокатора и Носорожки. Невилла с ними не было — видимо, строгая бабушка, не слишком жаловавшая рыжее семейство (как я ее понимаю!), все же не отпустила внука. Птах, умничка такой, при виде меня лишь слегка приподнял бровки, да и прошел себе в магазин. Вот и чудненько! Maith thú! (п/а: ирл. Молодец!) Потом поговорим.
Поправив шляпу, я заставила себя уйти от магазина. Во-первых, с мелким все в порядке, во-вторых, Фэлан у себя уже, наверное, копытом роет в ожидании раритета. Я уже прошла здание редакции «Ежедневного пророка», как позади раздались какие-то крики. Когда я увидела, что из «Флориша и Блоттса» выбегают посетители, то, каюсь, первой моей мыслью было, что Воробей что-то все же учудил: у мелкого сегодня был непростой день, да и предыдущие — не сахар. Расталкивая зевак, я кинулась в лавку и обомлела. В помещении степенного книжного магазина, ломая стеллажи и разбрасывая книги, самозабвенно выясняли отношения на кулаках Артур Уизли (ну, с этим все понятно) и Люциус Малфой. Чуть в стороне удивленно таращили глаза мелкий, рыжая писклявая пигалица и младший Малфой. Судя по закушенной губе, Воробей едва удерживался от высказывания вслух своего мнения о развернувшемся шоу. А вот у младшей Уизли и у малфеныша было одинаковые цвет и выражение лица: пунцовые щеки и дивная смесь ужаса, стыда и удивления. Я еще не знала, что Воробышек, язва маленькая, за пару минут до начала эпической драки в ответ на поддразнивание Моли, что, мол, Поттер себе новую подружку нашел, заявил, что с понравившимися девчонками знакомятся не так, а потом представил Драко и младшую Уизли друг другу и заявил, что они чудесная пара и замечательно смотрятся вместе. От последней фразы перекосило всех, начиная рыжей пигалицей и заканчивая Люциусом Малфоем. Предполагаемая же пара дружно вздрогнула, переглянулась, покраснела и отпрыгнула в разные стороны, после чего их отцы начали сначала словесную перепалку, а, спустя пару фраз, и не только.
Из ступора меня вывел толчок в плечо. Мимо протопал Хогвартский лесник и, разняв драчунов, прекратил все веселье. Даже на улице, через витрину было видно, что и Уизли, и Малфою досталось в стычке: у отца рыжего семейства была рассечена губа, а Малфой щеголял ссадиной под глазом, оставленной, судя по форме, какой-то книгой. «Интересно», — подумала я, наблюдая, с какой ловкостью Люциус Малфой высвободился из лап полувеликана, — «зачем Малфою понадобилось так провоцировать Уизли и разыгрывать целое представление?» Действительно, вся эта нелепая драка, с точки зрения человека, кое-что о Малфое помнящем, была лишь дешевым балаганом: Люциус легко мог обезвредить Уизли, заломив, например, тому руку. Малфоя, как и остальных Пожирателей, обучали приемам рукопашного боя на случай потери палочки, обучали на совесть, так что вряд ли эти навыки могли пропасть без следа за десять лет: вон как павлин белобрысый вывернулся из захвата Хагрида, единым плавным движением. Тварь, к слову, также была хорошо знакома с этими приемами, что неоднократно спасало мне шкуру и в Ольстере, и в подворотнях Глазго. Умение постоять за себя было первым навыком, перенятым мною у нее, и единственным, принятым без внутреннего содрогания. К какой школе принадлежал обучавший Пожирателей темноволосый мужчина, чье лицо, имя и национальность стерлись из памяти моего чудовища, я тоже не выяснила. Знакомый вышибала еще в Глазго утверждал, что стиль похож на айкидо. Некоторым приемам этой самой неопознанной системы боя, к слову, был обучен и Воробей.