– Почему? Зачем вам мертвые леса?
– Нам нужны дома. И огонь. Нам нужны поля, чтобы выращивать пищу и пастбища для животных.
– Почему? – она замолчала, видимо размышляя, как сказать так, чтобы он понял. – Чем вас не устраивает лес? В нем полно деревьев, чтобы плести паутину. В нем полно пищи и мертвых веток, чтобы жечь огонь.
– Мы не живем в паутинах. Нам нужна защита от дождя и ветра. Мы боимся холода. Он может нас убить.
– Вы слабые.
Простая констатация факта. Желание задеть или обидеть здесь ни при чем. И все-таки обидно…
– Да, возможно. Но мы иначе не можем.
– Тебе поэтому нравится убивать цветы?
Молчание. Как сложно, что-то ответить, когда тебя выставляют гнусным убийцей беззащитных цветов…
– Их специально вырастили. И им все равно, где цвести.
Молчание.
– Тот кто вырастил, в праве делать все, что ему вздумается?
– Да. Это всего лишь цветы. Они приносят нам радость и в этом весь смысл их выращивать.
Он не понял, что он такого сказал, но она вдруг скрылась в глубине своей клетки.
– Люцифер?
Некоторое время он еще стоял перед прутьями. Потом осторожно наклонился и положил цветы на землю. Может когда он уйдет, она все-таки взглянет на них? И почему он чувствует себя таким виноватым?
Еще один день. Садовник очень удивился обнаружив наследного принца в клумбе с цветами, а Келефиндель осознал, что в кровати все-таки спать приятнее, пусть и не так красиво. Срезал еще пару цветов и отнес к себе в комнату.
Снова стальные прутья и ожидание. В этот раз она не спешила выходить.
– Знаешь, я сегодня ночью пытался спать в цветах, – не дождавшись, пока она появится начал он. – Это было очень холодно, жестко и у меня до сих пор ноет поясница… Может и цветам там холодно? У себя в комнате я о них хорошо забочусь. Часто меняю воду. Позволяю бабочкам и пчелам к ним прилетать. Не думаю, что они страдают о того, что я их срезаю и ставлю в вазу.
– Почему ты спал среди цветов? – белое лицо выплыло из темноты так неожиданно, что он невольно отпрянул.
– Ты сказала, что это лучше и я попробовал.
– Разве мои слова имеют значение?
– Ну… Вдруг ты была права? Я думаю, ты действительно была права… Просто я не создан, чтобы спать на земле под открытым небом.
Молчание.
– Я принес тебе крови.
Он протянул ей выточенную из тыквы флягу. Она приняла подарок, но пробовать не стала. Отставила в сторону.
– Можешь не стесняться. Я знаю, что ты это будешь пить, так что какая разница вижу я это или нет?
Молчание. Никакой реакции.
– Слушай, тебе здесь должно быть ужасно скучно. Просто скажи, чем тебя можно развлечь? Хочешь бумагу и карандаш? Или краски?
– Зачем?
– Рисовать… – растерялся он.
– Как это делают?
– Ты не знаешь, что такое рисунок?
– Нет.
– Ну… это изображение. На бумаге. Попытка передать то, что ты видишь или воображаешь.
– Зачем?
– Не знаю… – честно признался он. – Просто это интересно. А иногда красиво. Можно на стену повесить. Ладно… Чем демоны развлекаются?
– Питаются.
– И все?
– Еще спариваются и играют.
– Во что играют? – оживился он.
Молчание.
– Тебе не нравятся такие игры, – наконец призналась она.
– Откуда ты знаешь?
– Мы уже играли.
Он попытался вспомнить, но потом сообразил, что под игрой она подразумевала совсем не то о чем думал он. «Игра» – значит вот что это для нее было. Просто «игра». Вся его боль. Его страдание. Ножи, резавшие его на части. Пламя, обжигавшее кожу. Капельки кислоты. Все это всего лишь игра… Безумный бег от крадущийся по пятам смерти. Тоже игра. Он выиграл, но ему не понравилось. Или… Что, если он не выиграл? Что, если он просто не знал правил?
В этот раз первым ушел он.
Новый день. На этот раз он захватил с собой простую игру: доска на шестнадцать ячеек и камушки. Кто первый соберет – тот и выиграл. Снова ожидание. На этот раз она долго не выходила. Вышла, когда он уже думал уйти.
Платье из черной паутины было особенно закрытым. На щеке ожог от солнца. На руках перчатки. Когда-то, когда они встречались не здесь, он часто видел на ней этот наряд.
– Что они с тобой сделали?
– Играли.
– Прости. Мне жаль.
– Я выиграла.
– Что?
– Я им ничего не сказала. И тебе не скажу.
– Я здесь не за этим.
– Хорошо.
Молчание. Мигательная перепонка скользит по зеленым глазам. Теперь это уже не кажется странным.
– Я хотел тебе кое-что показать, но если ты сегодня не в настроении…
– Показывай.
– Уверенна?
– Да.
Он опустился на пол и разложил доску. Она осталась стоять.
– Садись, иначе мы не сможем играть.
– Я не хочу играть.
– Эта не та игра. Садись. Я тебе покажу.
Она осторожно приподняла подол платья, чтобы сесть, и ему на секунду открылись сочащиеся кровью следы железа.
– Очень больно?
– Нет. Хозяин умел играть лучше, чем слуги твоего отца.
Молчание.
– Мне очень жаль.
– Почему?
– Это жестоко.
– Мы с тобой тоже играли.
– Да. Поэтому я знаю, что это плохие игры. Никто не заслуживает такого обращения.
– Мы враги.