====== Глава 6. Страшное прозрение ======
Джанка в ужасе втянула голову в плечи и зажмурила глаза, ожидая грома и молний, хотя и не понимала, за что. Ведь она, кажется, не сказала хозяину «нет», почему же он сердится?
— Посмела, — холодно и спокойно ответила Малентина. — Это моя дочь. Я родила. Я имею на неё право. — Вот как? — насмешливо прищурил глаза Полок. — В тебе проснулись материнские чувства? Вот уж не ожидал! После такой ненависти — и вдруг любящая мамочка! Или забыла, как ты, едва родив ЭТО, — он ткнул пальцем в сторону Джанки, — не омыв новорожденную от крови, вынесла её на мороз и швырнула в снег? А то, как ты рубила дерево ради дровишек для костра, чтобы сжечь её, — он снова указал на демонёнка, — на костре, живьём? А недавно, когда ты закрутила ей проволоку на руках и ногах и кинула в огонь, ты же надеялась, что она сгорит, что от неё останется только пепел, как от простого человека! Это ты называешь материнской любовью?! — Да, я хотела её смерти, — Малентина по-прежнему выглядела уравновешенной, — а теперь передумала. Вот тебе-то она зачем, Полок? — Я не собираюсь посвящать тебя в свои планы! И мне плевать, что ты задумала, ты же сумасшедшая, зачем мне знать, что на уме у безумной? Короче, я забираю своего демона. Иди сюда! — рявкнул он Джанке и та подскочила, как будто её пронзили острым шипом. Малентина впилась в него колючими глазами и поднялась, выпрямившись во весь рост. — Тебе придётся считаться со мной, иначе я могу погубить твоего демона! — жёстко произнесла она. — Меня научил Мудрец, бог лесных деревьев. Полок оторопело уставился на неё расширенными глазами. — Тебя? — в голосе его завибрировали изумление с недоверием и презрением. — Да, меня. Пока ты отсутствовал здесь, я не теряла даром времени. Это демонское отродье жило у меня и называло меня мамой. А ты знаешь, какая в этом сила? Даже если чужой ребёнок назовёт чужую женщину достаточно количество раз мамой, женщина обретёт над ним материнскую власть, она может проклясть его, когда пожелает. А тем более, родная мать! Если ты не станешь считаться со мной, Полок, я прокляну этого демонёнка и он, возможно, долго не проживёт. И твои планы не осуществятся, а они грандиозные у тебя, не так ли? Полок стоял посреди избы в оцепенении. “ — Малентина сумасшедшая, — рассуждал он, — но в таком деле она не станет лгать, если здесь замешан бог леса. И говорит она то, что похоже на истину. ” — Ты звала её матерью? — прогремел он, повернув лицо к Джанке. Та кивнула низко опущенной головой. Ей было всего лишь пять лет, но она отлично поняла, что было сказано при ней: Малентина, её мать, родила её, но возненавидела и не один раз пыталась умертвить. И может это сделать сейчас одним только словом, проклятьем. Ей было очень страшно. Она не могла понять этого. От покойного Джамна она слышала немало рассказов о том, как нежно и беззаветно любят другие матери своих детей, нормальных человеческих детей, без рогов, когтей и острых зубов. До сих пор она немало выдержала душевной боли за своё внешнее безобразие, что она слишком отличается от других и в худшую сторону, но теперь ей стало больно, как никогда и она тихо заплакала, так низко повесив голову, что рога коснулись поверхности стола, за которым она сидела. Полок и Малентина о чём-то долго спорили, но Джанка уже не разбирала слов, погрузившись в очередные внутренние страдания. Очнулась она только тогда, когда Полок схватил её за руку и рванул к выходу: — Пойдём. В его планы входил переезд в город Акир и он был вынужден согласиться взять Малентину с собой, не решившись рисковать жизнью демона, на котором были закручены все его великие планы. “ — Иногда надо уступать, — рассуждал он, — временное отступление ещё не проигрыш. К тому же, из этого можно извлечь и выгоду. Ведь я потерял Джамна, Малентина мне его заменит. Пусть ухаживает за демоном. К тому же, баба она сильная, её всегда можно послать туда, где требуется риск и жертвенность. А устранить её я всегда успею. Она не успеет и подумать о том, чтобы произнести проклятье! ” Через несколько часов он, Малентина и демон, спрятанный в ящик с просверленными в его крышке дырками, ехали на телеге по лесной дороге мимо угрюмых сосен, укутанных в снега. Жизнь Джанки, с самого рождения отнюдь не сладкая, теперь и вовсе превратилась в подобие ада. Теперь она слишком часто оказывалась в дороге, но была лишена возможности смотреть на проплывавшие мимо пейзажи, потому что её возили в закрытом ящике, где она дрожала от холода, несмотря на то, что её одевали в тёплые одежды и стелили на дно ящика солому. Её пугала окружающая её темнота и теснота, хотя ящик был достаточно велик, чтобы в нём можно было лежать и даже стоять. Давили сами его стенки, холод мешал уснуть, чтобы скоротать время и тянулись томительные часы изнурительной тряски и дискомфорта. Дороги сменяли какие-то тёмные избы, незнакомые лица, преимущественно, мужчин, о чём-то толковавших с Полоком, о чём-то договаривавшихся с ним. Полок подносил Джанке карту колдуна, расчерченную алым мелом, заставлял представлять алые линии пылающими в огне и когда они начинали сиять неоном, он оставлял её в покое, отсылая в комнату, предназначенную для её ночлега. Но покоя не было, потому что его лишала её Малентина, постоянно требуя, чтобы Джанка называла её матерью. Но Джанке была известна цена этого слова и она догадывалась, что оно может усилить проклятье, которое может в любую минуту наложить на неё эта опасная женщина, по несчастливому совпадению ещё и её родная мать. А потом снова были дороги в тёмном ящике, избы, незнакомцы и Малентина, злившаяся, что Джанка не желает называть её матерью. Гнев её на ненавистную дочь-демоницу дошёл до того, что она больше не могла сдерживать себя и доходила до того, что исступлённо кричала на ту, обзывая её последними словами, а затем началось и рукоприкладство. Сначала это были просто тычки и затрещины, а после они переросли в настоящие жестокие избиения. Жизнь Джанки сделалась настолько плоха, что ей всерьёз расхотелось жить. Причиной своих несчастий — всех, до одного, она считала своё внешнее безобразие и ненавидела его. Она питала отвращение к зеркалам, омерзение у неё вызывали даже собственные руки, узловатые пальцы воскового цвета, с которых снова срезали когти, она не могла на них смотреть. Она завидовала людям с нормальным обликом, невыносимо завидовала, думая об этом по целым дням. И ненавидела своё тело в бодрствовании и во сне. Порою, ей казалось, что даже ватную куклу Анну с фарфоровой головой она любит больше, чем себя. Жить было невыносимо, но она почему-то жила — демонское тело было живуче и не поддавалось душевным страданиям, которые у нормальных людей обычно убивают и тело. В таком тоскливом кошмаре прошло ещё пять лет. Джанка и со счёта сбилась, сколько раз Полок показывал ей карту колдуна, заставляя воображать огонь. И однажды всё изменилось и Джанку привезли не в очередную тёмную избу, а в какое-то помещение не с бревенчатыми стенами, а с ровным и гладкими, расписанными такими яркими красками и причудливыми узорами, что Джанка, рассматривая их, забыла о своих страданиях. И это помещение Полок и его люди называли «палаты». И сам Полок оказался одет в роскошные одеяния, сверкавшие, отделанные каменьями, горевшими, как огонь. Джанка была поражена, а Полок, заметив её изумление, только засмеялся и произнёс: — Что, Джанка! Я — повелитель большой земли! Но мне надо ещё больше и ты мне поможешь, моя девочка. Джанка была помещена в роскошные покои и таким же красочными расписными стенами, мебелью, покрытой перинами коврами, столами из деревьев ценных пород. А вскоре после этого исчезла и Малентина. Это случилось, когда Полок забрёл в покои Джанки и застал сцену, как Малентина хлестала Джанку по спине широким кожаным ремнём, приговаривая: — Говори: «мама»! Говори: «мама»! Я твоя мать, говори «мама», слышишь, говори! Будешь говорить? Если «да», то кивни! Джанка с туго завязанным ртом только отрицательно мотала головой и зажмуривала глаза, готовясь продолжать терпеть боль. “ — Она делала это с ней всё время и могла убить её, а я остался бы без этого демона, который для меня — всё?! — ужаснулся Полок. — И я не догадался об этом? И Джанка не жаловалась? Но почему? Аааа, проклятая баба, ну, ты у меня получишь своё!» И Маленитина исчезла из жизни Джанки навсегда. Вместо Малентины теперь рядом с Джанкой появилась другая женщина, опекавшая её. Её звали Фева, женщина доброго нрава, лет тридцати, заботливая и повышенным чувством ответственности. Полок теперь тщательно подбирал служанку для ценной демоницы, без которой все его великие планы полетели бы в тартарары. Отсутствие Малентины несколько успокоило Джанку и это стоило дорогого. Полок пытался немного скрасить ей жизнь, опасаясь, что демоница после всего пережитого может ослабнуть здоровьем и зачахнуть до смерти, потому что взгляд Джанки сделался тусклым, как у мертвеца и это пугало Полока. Он присылал ей роскошные наряды из шёлка, бархата и парчи, Джанка позволяла Феве себя в это облачать, но после этого её подводили к зеркалу и она расстраивалась ещё больше, понимая, что такие одеяния могли был украсить любую девушку, будь она просто дурнушка, а не чудовище. И она возненавидела наряды и просила Полока, если он хочет её утешить, просто дать ей обычную грубо вытканную мешковатую одежду из льна, в которой ей было по-настоящему комфортно. Полок исполнил её желание. Он сделался более милостив и мягок к Джанке, ведь это она помогла ему стать хозяином большого города Акира и двадцати крупных деревень, примыкавших к нему. А до этого, сама того не подозревая, целых пять лет она жгла эти деревни, только воображая огонь на алых линиях, начерченных на карте колдуна. Огонь вспыхивал внезапно, целой полосой — на полях, лесах, рядах изб и потушить пожары было невозможно — всё сгорало до тла. Этот ужас длился и длился, затем пожары начались в городе. И подручные Полока носились по деревням и городу и твердили, что для того, чтобы пожары прекратились, акирцы должны признать своим правителем великого жреца Полока, способного умилостивить богов огня, разгневавшихся на Акир и стремящихся сжечь его. И в Акире начинались волнения, закончившиеся свержением прежнего правителя и возведением на трон Полока. Но этим его честолюбивые мечты не могли удовлетвориться и он уже грезил о покорении соседнего города Валлая и примыкавших к нему плодородных земель, богатых лесом и водой. А Джанка жила затворницей в роскошных палатах, нисколько не наслаждаясь окружавшим её богатством. Лучшая придворная портниха шила наряды её кукле и Джанка тешилась, облачая вместо себя куклу в шелка и бархат. А после у неё появилась ещё одна забава — книги. В палатах правителя Акира оказалась богатая библиотека и Джанке нравилось подолгу там находиться и рассматривать красивые переплёты книг или картинки в них. Фева объясняла ей значение картинок, читала вслух сказки, а затем предложила Джанке научить её читать и писать, на что та с охотой согласилась. Джанка оказалась способной ученицей и выучила весь алфавит всего за несколько дней, а ещё меньше, чем через месяц она уже умела бегло читать и писать. Теперь она проводила в библиотеке почти всё своё время и даже нередко ночевала там, устроившись в полукресле-полулежанке и накрывшись тёплым пледом, которым пользовалась и зимой и летом, потому что её частенько мучили ознобы. Книги стали её миром, она читала все подряд: сказки, учебники по истории, географии, стихи, романы, а когда её возраст достиг двенадцати лет, её начали интересовать любовные истории. Начитавшись любовной литературы, она начинала воображать себя кем-нибудь из красавиц, изображённых на иллюстрациях книг и влюбляться в красивых мужчин с картинок и фантазии давали некоторую сладость и утешение. Она полностью ушла в мир грёз и вытащить её оттуда мог на какое-то время лишь её повелитель Полок, вновь и вновь совавший ей под нос странную карту и заставлявший воображать на ней огонь. Где-то далеко от Джанки горели города и сёла огнём, вызванным её демонским воображением, но она и не подозревала о своих способностях. Она добывала власть для Полока и, сделав всё для этого, вновь убегала в сотворённый ею самой мир. В грёзах миновали ещё четыре года и Джанка назвала бы их вполне сносными для себя. Не счастливыми, нет, состояние счастья было заказано для неё, даже если какой-то намёк на него назревал благодаря богатой фантазии демона-подростка, то тут же обрывался, стоило ей взглянуть на свои руки — непропорционально огромные, бугристые, с расширенными суставами и обрубленными когтями. Она вспоминала о своём внешнем виде и о том, что должна быть из-за этого несчастна. За эти четыре года она сделала Полока хозяином ещё четырёх городов и прилегающих к ним земель, но он всё не унимался, ему был нужен весь мир. Немыслимое количество книг, прочитанных Джанкой, отточили её ум и это способствовало появлению новых вопросов в её голове. Её стала интересовать личность её хозяина и то, что он постоянно требовал от неё: смотреть на карту и воображать огонь. Однажды она решилась спросить у него, зачем ему это нужно. В ответ он только нахмурил брови: — Тебе надоела твоя спокойная и беспечная жизнь? Как ты смеешь задавать вопросы и лезть не в свои дела? Делай, что тебе велят и радуйся тому, что больше не терпишь побои! Джанка сильно испугалась и больше не смела ни о чём выспрашивать. Она попыталась подавить своё любопытство, но ей довелось случайно услышать от слуг, убиравшихся в библиотеке, что, оказывается, много лет назад, при бывшем правителе, Полок служил в этом дворце смотрителем библиотеки и запоем читал книги мистического и оккультного содержания. Джанка задумалась. Сама она прочла множество книг, но никогда не интересовалась ни мистикой, ни оккультизмом. Она решила это исправить. Слуги, убиравшиеся в библиотеке, побаивались её, хотя, кроме устрашающей внешности она ничем их напугать не могла. Она была тихой и кроткой, как тень и если бы она имела естественную человеческую внешность, не исключено, что прислуга воспользовалась бы этим. Но она ужасала слуг своим обликом демона и они трепетали перед ней и старались ей угодить, как могли. Она выспросила их, какие книги предпочитал Полок и они указали ей их и Джанка так же решила эти книги прочесть. Она погрузилась в новый странный мир необычных явлений и потусторонних существ. Ей открылась немало информации о себе самой — полудемоне-получеловеке. О карте колдуна Афарима и алых линиях на ней. — Значит, я жгла города и деревни, — пробормотала она. — Должно быть, в огне гибли люди, горели живьём… Ведь они же не могут, как я — находиться в пламени и не сгорать… Но разве я этого хотела? Я сама испытала столько боли, разве я хочу, чтобы кто-то другой её испытывал? Затем ей пришла в голову догадка, что Полок заставит её и дальше жечь, жечь, жечь, это будет вечно, всегда. А она не хочет. Не хочет. — Другого выхода нет, — говорила она себе. — Мне ведь всё равно не нужна жизнь. Зачем она мне? Когда мне было хорошо и когда я мечтала о грядущем? Она провела пальцами по плоской, совершенно плоской груди. К шестнадцати годам у неё не появилось даже намёка на девичью грудь, были только два соска, совершенно вдавленные, как у щуплого ребёнка. Затем коснулась рогов на голове, острых, торчавших изо рта зубов. — Это всегда и все будут ненавидеть, — продолжала она рассуждения вслух. — Да и я сама ненавижу. Так неужели я, отвратительное, безобразное, уродливое существо буду губить этих красивых, ладных и совершенных существ? Нет, меня больше быть не должно. Не должно. Она подумала о том, что должно существовать средство умертвить демона, о нём наверняка написано в книге. И она непременно найдёт его и воспользуется им. Она сидела за книгами теперь не только с утра до позднего вечера, но теперь даже по ночам. И так до тех пор, пока не обнаружила информацию о том, как и что может убить её. Способов умереть оказалось несколько, но вот тут-то Джанкой и овладело малодушие. В голове её появились мысли, что в последнее время ей не так плохо, как раньше, что всё-таки у неё есть покой, уединение, книги, грёзы… Как оставить книги и грёзы — навсегда? Когда Полок в очередной раз заявился к ней с картой колдуна, она не поспешила выполнить его волю. Она долго смотрела на росчерки алых линий и, наконец, едва слышно произнесла: — Я не могу. — Что значит «не могу»? — нахмурился Полок. — Ты вздумала капризничать?! Джанка покачала головой: — Я теперь знаю, что творю. И больше не хочу этого. Полок зашипел с досады. Книги! Как же он выпустил из вида, что девчонку могут заинтересовать именно ЭТИ книги! — А мне плевать, знаешь ты или нет, — грубо проговорил он. — Ты сделаешь это и всё, потому что я велю тебе. — Я не могу, — голос Джанки дрогнул. — Ты мне говоришь «нет»?! Джанка подняла на него страдальческие глаза: — Ты пойми, если горят дома, то не могут спастись все. Кто-нибудь да погибнет, кто-нибудь да сгорит живьём… Полок раздражённо всплеснул руками: — А тебе-то какое дело? — прорычал он. — И откуда это в тебе эта юродивость, эта сопливая жалость? Отец у тебя был свирепый демон огня, мать хоть