Чудище внимательно меня выслушало, не дернув и усом. Просто смотрел, прожигая насквозь. Злость плескалась в ярко-желтых глазницах, а черные зрачки превратились в тонкие иголочки. Неужели ему было искренне за меня обидно?
— О вашем городском инквизиторе даже до меня слухи дошли. Он славится особой жестокостью и пользуется повышенным вниманием дам.
Да! Он четко этого козла описал! Я бы сказала, что пользуется он не только вниманием, но и самими дамами. Скольких я ловила в нашей постели, не счесть. И терпела, дура! Докричаться пыталась до его совести. Вот и поплатилась за любовь свою проклятую. Что б ему там икалось, гаду!
— Помоги мне отомстить. Научи убивать, — сказала вкрадчиво, с мольбой, осознавая, что чудище прониклось моей бедой.
— А ты нахальная, — рычаще хохотнул. — Я же и сожрать могу, — его угроза прозвучала, как шутка, поэтому я улыбнулась в ответ. Ну нет, слова зверя ничуть не пугали.
— Ты обещал, что не покусаешь. Да и сожрал бы уже, если бы хотел. Помоги. Взамен я сделаю все, что скажешь! Проси, что угодно! — развела руками.
Он задумчиво поднялся с табурета и подкинул веток в очаг. Они приятно затрещали, пожираемые языками огня.
— А что ты умеешь, Синти? — сократил он мое так, как это делал Люций, и я невольно заскрежетала зубами, вспомнив, как любимый шептал его, покрывая мою шею поцелуями. Как нежно касался моих губ и страстно стискивал талию. От ностальгии горечь скопилась на языке, и предательски заныл низ живота. Тело хоть и потрепанное по его милости, а все еще жаждало близости с мужчиной, который запал в душу и никак не хотел из нее уходить.
— Все умею, — смело заявила. Скромностью не обладала с рождения. — Я работала в поместье Ретбоун помощницей кухарки, а по сути, всю работу по дому делала. Еще ребенком меня из приюта отправили к ним во служение. Могу убирать, мыть, готовить, таскать тяжести. Я вынослива и терпелива! Никакого труда не боюсь! — горделиво вздернула подбородок.
Он снисходительно оскалился и вернулся на скрипучий табурет. Шумно отпил из кружки и жадно вгляделся в пустое дно. Открыл пасть и выжал на шершавый язык капли остатков.
— Нравится мне твоя благородная цель прибить любовника, — стукнул перевернутой кружкой о стол и взглянул на шкаф с покосившейся дверкой. Облизнул усы, когтем выковырял что-то из зуба и сожрал. — А план-то какой? Ну, допустим, научу я тебя сражаться. Что дальше? — пожал мощными плечами.
— Я знаю поместье, как свои пять пальцев, — начала воодушевленно, вспоминая тайные ходы и лазейки большого дома. — Проберусь к Люцию в комнату и снесу уроду башку одним ударом меча. А потом убью себя и буду такова! — резанула с плеча, чем вызвала у чудовища приступ истерического смеха.
— Говняный план, — фыркнул и почесал мохнатый подбородок. — Ты что же? Местью наслаждаться будешь всего несколько минут? С этим великим чувством надо всю жизнь прожить, иначе, зачем заморачиваться? — а лохмач дело говорил! Об этом я как-то не подумала. Но мне простительно. После поездки спиной по земле вообще плохо соображала. Боль от ушибов и ссадин никто не отменял. Кожа горела огнем, а припухшая лодыжка, падла, противно ныла.
— Другого пока нет, — тяжело вздохнула и развела руками, уверяясь в собственной никчемности.
— А ты как истинная ведьма обратись к темным силам, помогут составить план. Тут и моя тогда помощь не понадобится, — ха! Хорош советчик! Неужели я и правда на ведьму смахиваю?
— Не ведьма я никакая, — недовольно прыснула и отвернулась к зашторенному окошку. Вперилась взглядом в запыленную темную ткань. — Я мешала ему баб всяких иметь, скандалы устраивала. Вот он и вписал мое имя в указ о сожжении. В соседнем поместье кто-то мор на прислугу навел. Выставили так, что атрибуты для смертельного ритуала в моей комнате нашли. Подставил он меня, чтобы избавиться, — было как-то неловко в этом снова признаваться. Поступок Люция был настолько подлым, что меня саму за него стыд одолевал.
— Очень в духе инквизитора, — ничуть не удивилось чудище.
— Тебе откуда знать? — злобно вылетело и не поймаешь. Меньше всего хотела обидеть словом чудовище, которое оказалось человечнее Люция, спасло меня и притащило в свой дом. Но было уже поздно исправляться.
— Иногда мне приходится выходить из леса, чтобы купить кое-что на рынке. Тот еще маскарад с маской и мантией! Так вот меж рядов такого наслушаешься, что уши в трубочку сворачиваются. А об инквизиторе разве что ленивый не говорит. Особенно девки сокрушаются, — я и подумать не могла, что чудовище Темного леса может бродить среди обычных людей. Ох, ё! Куда катимся? А народ и не догадывается, с кем в лавке может столкнуться.