– Как же мне восстановить свои силы? – В узорах мелодии ветер стих окончательно. Редкие капли отдавали эхом в разреженном воздухе.
– Останься здесь, рядом со мной. Восстановись, наполнись. У тебя будет достаточно времени, чтобы усовершенствовать свои знания и навыки, научиться чему-то новому. Не думай о своем тенине и не переживай. Мандзю никуда за это время не денется. Он теперь надежно заперт во дворце вместе с наставником, находясь в плену своего уродства. Даже после того, как все родные, пройдя свой жизненный путь, покинут его, Мандзю все еще будет оставаться в замке и ждать свою Сягэ, которую ты заперла в пещере Ёми.
– За годы, которые я буду восстанавливаться здесь, кто-нибудь захочет войти во дворец и убить бессмертного урода… – вырвалось у меня.
– Не беспокойся, я позаботилась об этом. Когда ты убежала из дворца, я сделала так, чтобы больше никто не смог навредить твоему Мандзю.
– Что ты сделала, мама?
В ответ она лишь покачала головой – видимо, об этом мне не стоило беспокоиться. Пальцы матери остановились. Дождь закончился и принес обновление в мир. Я облегченно выдохнула.
– Останешься со мной, пока не решишь, что дальше будешь делать со своей жизнью, – улыбнулась мне мама. – К тому же не забывай, что отец все еще разыскивает нас с тобой. А здесь он никогда не сможет обнаружить тебя.
– Очевидно, придется задержаться в твоем уютном мире, мама.
Руки Нинтай-э потянулись ко мне, и я наклонилась, чтобы обнять в ответ. Ладони матери нежно гладили меня по спине. Совсем как в детстве, когда я была еще совсем маленьким лисенком.
– Хочешь, я сыграю тебе «Разговор в ночи»? – Подарив тепло своих объятий, мама отстранилась от меня.
– Знаешь, – вдруг вспомнила я, – а я ведь могу тебе подыграть.
Брови мамы поползли вверх, изогнувшись дугой, совсем как мост, на котором мы сидели.
– Вот как? Ты же совсем не умеешь играть на кото.
– А я и не говорила, что буду играть на твоем инструменте. У меня есть свой. – Я запустила руку в рукав и нащупала давно забытую окарину. – Вот, я на окарине научилась играть. И делаю это довольно сносно.
Я протянула маме глиняную свистульку с двенадцатью отверстиями. Нинтай-э взяла инструмент в руки и внимательно осмотрела.
– Неплохо. Кто же научил тебя играть на окарине?
– Сягэ. – Воспоминания вновь затянули меня в те сладкие дни, когда я только приступила к служению Аматерасу и наслаждалась дружбой с прекрасной тенинкой. – Когда был ее срок охранять хиганбану, нам пришлось скоротать вместе немало дней и ночей. Чтобы раскрасить их, она часто играла мне красивые мелодии. А однажды Сягэ принесла мне эту окарину в виде головы лисенка и предложила научить меня играть на ней, чтобы я тоже могла участвовать в общении с мелодией. Она была хорошим учителем и быстро помогла освоить этот нехитрый инструмент.
– Вот видишь, как добра была с тобой Сягэ. А ты ей отплатила тем, что не дала переродиться и заперла в царстве мертвых, лишив возможности встретиться с возлюбленным в новом воплощении и прожить счастливую жизнь.
– Да, Сягэ была не плоха. Я просто разозлилась на то, что Мандзю выбрал не меня, а ее, поэтому выместила свою злобу на несчастном духе.
– Надеюсь, ей когда-нибудь удастся выбраться оттуда.
– Не думаю, что это возможно.
– Ну что же, – мать сменила тему. – Раз ты хочешь мне подыграть, давай начнем с «Разговора в ночи»? Знаешь такую мелодию? Она несложная.
– Да, знаю. Мы с Сягэ часто играли ее. Так она делилась со мной своими чувствами к Мандзю. Благодаря им я узнала, насколько он прекрасен.
Нинтай-э передвинула мосты на кото, подготавливая струны к новой мелодии. Я же облизнула сухие губы, чтобы минуту спустя коснуться ими горлышка окарины и вступить в разговор с маминой душой. Сягэ была мне хорошим учителем. Помня ее уроки, я заглянула матери в глаза. Нинтай-э не отвела взгляда и позволила мне заглянуть к ней в душу. Теперь слова нам были не нужны. Пальцы коснулись струн. Самый высокий звук взмыл вверх и застыл вопросом в воздухе. Накрыв три отверстия в окарине, я вдохнула жизнь в свой инструмент.
«Может, расскажешь, что у тебя произошло с отцом? Ты же не только ради моего спасения вернулась в свой мир».
Пальцы испуганно пробежались по струнам, ускользая от ответа:
«Ну, знаешь… Всему когда-нибудь приходит конец…»
Окарина последовала за кото и накрыла его своим густым тоном.
«Ты ушла от отца? Расскажи».