Звуки стихли, пальцы замерли на струнах. Я заметила следы слез на своих щеках. Мать, отбросив точильный камень и танто, вытирала лицо промокшими от слез рукавами.
– Не будь той лисицей, Мизуки. Помни об этом и береги себя, – прошептала мама и протянула мне свеженаточенный танто. По лезвию ножа пробежала искрящаяся синяя молния. Поклонившись матери, я спрятала танто в рукав.
Япония, XV век н. э.
Нанива больше не столица
Утром я оказалась в Наниве, где не была целую тысячу лет. Из теплого, уютного маминого мира я попала в мир смертных, где была зима. По хмурому небу ползли тяжелые, наполненные снегом тучи. Ветер гнал их в сторону гор. Грузные, подобно беременной деве, тучи неохотно тащились туда, куда направлял их ветер. Они не сопротивлялись, но я точно знала, что к ночи они вернутся и разродятся крупными снежными хлопьями. Тело почувствовало колючий холод. Я невольно съежилась, подула на руки и сотворила себе теплую накидку, в которой даже мокрый снег мне будет не страшен.
Это был все тот же лес, в котором нашла меня Нинтай-э, когда, обессиленная, я лежала на ковре из опавшей листвы и мучилась от душевной боли. От нахлынувших воспоминаний меня пробрала дрожь. Девять хвостов затряслись и вздыбились. Пришлось пригладить каждый, чтобы успокоиться. Пальцы просачивались сквозь гладкий, мягкий, длинный мех. Это успокаивало. Я отряхнулась, и мои хвостики спрятались. Мне нужен был человеческий облик, чтобы пробраться в город и разузнать у смертных о том, что произошло в Наниве за тысячу лет и жив ли еще Мандзю. Теперь у меня было достаточно сил, чтобы отменить свое проклятье и не навредить себе. Идти во дворец было страшно, ноги сами туда не шли. Чтобы оттянуть время, я решила прогуляться для начала по городу и послушать болтовню смертных. Мир вокруг, может, и изменился, а вот мои привычки – нет.
Император Корэмицу исчез с лица земли сотни лет назад. К этому времени он уже успел несколько раз переродиться и забыть о моем существовании. Весь императорский двор тоже. Меня здесь могли помнить только Мандзю и его всюду сующий нос Хитати. Раздумывая над планом действий, я вошла в Наниву и сразу же взглянула туда, где когда-то стоял дворец. Его не было! Посреди города стоял лес. Не веря своим глазам, я пошла к тюрьме, в которой собственноручно заперла Мандзю. Войдя в лес из бамбуковых деревьев, я увидела узкую тропу и пошла по ней. Тропинка, по которой, очевидно, нечасто ходили, привела меня к заросшему рву, некогда окружавшему императорский дворец. Вода в нем стояла зеленая, покрытая вязкой ряской, ров зарос камышом. Со всех сторон раздавалось нестройное кваканье лягушек. Я подняла голову и еле узнала заросшую вьющимися растениями некогда величественную стену дворца. Местами она была изъедена непогодой и временем настолько, что камень не выдержал и раскрошился. Некогда белая стена почернела и покрылась плесенью. Сердце сжалось внутри от одной мысли о том, что за ушедшие столетия могло произойти с Мандзю. Я навострила уши и прислушалась в надежде услышать голоса за стеной. Но ничего, кроме завывания ветра, не смогла уловить. Пришлось обойти изуродованную временем стену и найти дворцовый вход. Я ничего не узнавала, так что это оказалось довольно сложно. Но ворота я все-таки нашла. Они не были похожи на те, из которых я вышла тысячу лет назад. Эти были старые и тяжелее прежних, но видно, что их заменили лет двести назад и продолжали ими пользоваться. Только на них не прижилась вездесущая зелень. Осторожно ступая, я подошла к воротам и приложилась ухом к шершавой, изъеденной временем древесине. Тишина и ветер поселились здесь. Ни единого живого звука так и не удалось расслышать. Я подергала ручку ворот в надежде, что они откроются. Дерево мне не поддалось – ворота оказались заперты изнутри. Мороз прошелся по коже и пробрался внутрь, пробирая до костей. Тяжелый ком подкатил к горлу, и меня начало тошнить. Войти сквозь ворота я не решилась. Мне нужен был новый план действий, поэтому я вернулась в город.