Лучи весеннего солнца играли с молодой зеленью деревьев, то появляясь, то исчезая в прорехах между листвой. В лесу, окружавшим обитель Мандзю, пахло радостью и счастьем. Птицы громко щебетали, игриво перепрыгивая с ветки на ветку в поисках того, с кем можно было бы свить гнездо и вырастить потомство. Все здесь дышало жизнью. На душе было спокойно. Я шла уверенно к своей цели – мне нужно было исправить прежние ошибки. Айягина сказала, что Мандзю по-прежнему ходит в маске, а это значит, что его уродливая внешность осталась неизменной. Шагая по лесной тропинке, которую за время моего долгого отсутствия кто-то заботливо выложил камнем, я мысленно оттачивала план действий. Зайду в дворцовый сад, в сам дворец заходить не буду – мощный поток энергии, который я планировала выпустить из себя, мог случайно разрушить что-нибудь или кого-то задеть. Я шла туда не разрушать, а вернуть красоту Мандзю и забрать бессмертие, которое за многовековую жизнь стало для него проклятием. Пусть проживут хоть недолгую, но самую счастливую человеческую жизнь. Я отпущу этих двоих и, клянусь, больше никогда не встану на их пути. Со своими чувствами научилась бороться, живя в мире матери. Что же, пришло время использовать этот навык.
Быстрые шаги сокращали путь ко дворцу. Мне больше не было страшно оказаться перед Мандзю. Пусть он осыпает проклятиями и ненавистью кицунэ за то, что заставила его тысячу лет мучиться от боли, уродства и ожидания своей возлюбленной. После того как там, в Ёми, я сразилась с фурией и одолела ее, мне было уже ничего не страшно – даже гнев Мандзю. На Сягэ я совсем не злилась и не ревновала. Даже где-то в глубине души радовалась, что ей удалось выбраться из пещеры раньше, чем я смогла ее вызволить. Главное, чтобы она не целовала губы своего мужа, иначе она тут же станет безутешной вдовой, и я уже не смогу простить ни себя, ни ее.
Ворота у охранной стены дворца были распахнуты настежь. Здесь больше не боялись нападения людей, а девушки больше не стремились пробраться в замок, чтобы, увидев страшное чудовище, благополучно выйти замуж. Внутри царила умиротворенная тишина. Я шагнула за порог дворцовых ворот, и мое сердце забыло, как биться. Былая уверенность испарилась, как капля росы на утреннем солнце, и меня снова сковал страх. «Соберись, Мизуки, ты должна несмотря ни на что закончить начатое», – подбадривал меня голос внутри. Мне нужно было успокоить свое сердце и восстановить ровное дыхание. На ватных, непослушных ногах я отправилась в сад, чтобы, спрятавшись там под сенью деревьев, дождаться Мандзю и снять, наконец, проклятие. Даже встреча с голодной фурией не вызывала у меня такой страх, как предстоящая встреча с Мандзю. «Ты сможешь, у тебя все получится, – говорила я себе. – Если не сейчас, то уже никогда!»
Ветер, будто шаловливый ребенок, срывал с цветущих сакур бледно-розовые лепестки и разбрасывал их по саду. Тысячи лепестков ложились снежным ковром на молодую траву, отдавая ей последние следы своего вишневого благоухания. Вокруг ликорисовой беседки разрослись широкие, густые, острые стрелки листьев хиганбаны. Только ранней осенью они спрячутся под землю, оставив свой пост пышным кудрявым цветкам, которые своими паучьими лапками будут тянуться к солнцу. К небесной долине, где обитает Аматерасу, создавшая этот печальный цветок. Я осмотрелась, выискивая место, где можно было спрятаться и не напугать раньше времени своим присутствием ни Мандзю, ни беременную Сягэ. В беседку заходить не стала – нашла убежище за густым самшитовым кустом и принялась ждать, усмиряя дрожь в руках.
Камни на дорожке, ведущей к ликорисовой беседке, тихо зашуршали. Сквозь густые ветки самшита я разглядела Мандзю. Он шел в белом шелковом кимоно, длинные волосы развевались от порывов ветра и падали на плечи. Лицо по-прежнему закрывала маска – он все еще оставался сотворенным мною чудовищем, значит, Аматерасу не удалось снять с него моего проклятия. Я прерывисто вздохнула и продолжила наблюдать из своего укрытия. На руку Мандзю опиралась беременная Сягэ. Ее трудно было не узнать – юная красавица, как две капли воды похожая на ту, которую я впервые увидела в небесной долине Аматерасу. На лице ее играла смущенная счастливая улыбка, а глаза светились бесконечной любовью. Каждый миг она искала взгляд Мандзю, и тот сквозь маску смотрел на нее такими же влюбленными глазами. Одной рукой Сягэ придерживала выпирающий живот и тихо смеялась и краснела, когда Мандзю что-то нашептывал ей на ухо. Они остановились под цветущей сакурой и нежно гладили розовые лепестки. Я смотрела на них с замиранием сердца, боясь дышать. Страх отпустил, уступив место зарождающейся ревности. А я была уверена, что уже не стану ревновать Мандзю к Сягэ и могу полностью владеть собой.