– Прости. Я так боялся нарушить запрет, что совсем не подумал о твоих чувствах. Не предполагал, что своим решением причиню тебе такую боль, – оторвавшись наконец от губ Сягэ, произнес Мандзю.
– Жестокий, – шутливо укорила Сягэ, – лучше быть проклятой богами, чем жить без тебя.
– Эту ошибку я больше не повторю. Жаль, что я не понял этого раньше. Мне было больно отказываться от тебя. Но я сделал это из благих намерений.
– Я знаю. – Сягэ положила голову ему на плечо. Ее глаза светились счастьем. Мне невыносимо было смотреть на это.
Они оторвались друг от друга, и Сягэ наконец заметила меня.
– Здравствуй, Мизуки. Прости, что не сразу поприветствовала тебя.
– Тебе было не до меня, – огрызнулась я.
– Ты не расскажешь о нас Аматерасу? – Она с надеждой посмотрела на меня.
– Да ну вас, – я махнула на них рукой. – Следите за своим цветком. Я пойду за сливами.
Ни видеть, ни слышать я их была не в состоянии. Мне нужно было поскорее сбежать от объятых счастьем тенинов и пережить свою боль.
– Кай-ка-аай! – взметнувшись в воздухе, я обернулась лисицей и убежала прочь.
Остаток дня и всю ночь я провела в бессмысленном беге. Я бежала без цели, не разбирая дороги – лишь бы заглушить вой сердца внутри. Глупая Сягэ все испортила. Лучше бы ты там, под землей, убила себя тем самым танто, который ты хитро вручила Мандзю. Хотела переложить ответственность за свою смерть на него? Ты же знала, что он не способен на убийство. На это способна только я.
В тот момент я действительно была готова убить свою соперницу. Так неожиданно она явилась в наш славный мир с Мандзю и одним своим появлением разрушила все мои мечты и планы.
Луна выплыла на середину неба и осветила долину. Я не сдержалась и вылила свою боль в протяжном лисьем вое. Спящие в траве птицы вспорхнули и разлетелись по сторонам. Напуганные, ослепленные тьмой, они сталкивались друг с другом и, поверженные своими же собратьями, с тихим свистом падали в траву. Растревоженные поднявшимся шумом цикады невпопад запели, усиливая окружавшую какофонию звуков. Обессиленная, я упала в траву и прорыдала всю ночь. Лишь с приходом рассвета я забылась кратким сном. К пробуждению я уже знала, как поступлю. Я буду действовать, как Сягэ. Мандзю слишком робок и осторожен. Он боялся нарушить запрет. Поэтому он никогда не проявлял инициативы. Сягэ сама липла к нему. Сама признавалась в чувствах и вытягивала из него признания в ответ. Он отверг ее, а она обнаглела и пришла с ножом в руках, моля ее убить. Шантажистка. Она точно рассчитала, что Мандзю не способен воткнуть в нее нож и пожалеет несчастную. И как ловко она разыграла тоску своим видом умирающей мученицы. Вот Мандзю и сжалился над ней, потому решил нарушить запрет. Сягэ всегда первая говорила ему о своей любви. Он лишь принимал ее признания. Но Мандзю не знает о том, что я тоже люблю его. Я решила поступить, как Сягэ – признаться тенину в своих чувствах, и пусть выбирает между нами.
Приняв решение, я отправилась обратно к месту, где росла хиганбана. Приходилось гнать прочь мысли о том, что всю ночь эти двое провели одни, без моего надзора. Не хотелось представлять себе то, чем они там занимались. Чем ближе я подходила к месту, где рос цветок, тем меньше уверенности у меня оставалось. Не хотелось, чтобы Сягэ узнала о моей любви к Мандзю. Мне тогда придется открыто признать, что я предала нашу дружбу. За ночь ненависть к ней поугасла. Она же не виновата, что влюбилась в Мандзю. Он был слишком хорош. Невозможно в него не влюбиться. Но и меня винить в моих чувствах тоже нельзя. Невольно мы оказались соперницами, и наши пути должны разойтись. Потерять единственную подругу было страшно. Еще страшнее было быть отвергнутой Мандзю.
– Мизуки. – Увидев меня, Сягэ встала с колен МОЕГО Мандзю и протянула мне навстречу руки. – Тебя не было всю ночь. Где ты была? Мы уже начали волноваться о тебе. И где же сливы?
– Съела по дороге, – буркнула я и подпрыгнула вверх. – Кай-кай! – На землю я приземлилась уже человеком.
В траве я заметила початый кувшин с вином. Недолго думая, я схватила сосуд и приложилась к нему губами. Сладкий персиковый напиток обжег мне горло и разжег в желудке огонь. Тот недовольно зарычал, и я икнула.
– Похоже, сливы не насытили тебя, Мизуки, – рассмеялся Мандзю. – Иди сюда, садись к огню. На рассвете я поймал спящего зайца в траве. Я зажарил его для тебя.
Сягэ хихикнула и обвила руками шею Мандзю: