Великую богиню я нашла ближе к рассвету. Она уже встала и готовилась показать миру свой солнечный лик. Я переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти. Решила, что будет лучше, если появлюсь перед ней в человеческом обличии. Подпрыгнула, обратилась и приземлилась девушкой. Открыв глаза, я обнаружила Аматерасу, стоявшую прямо передо мной.
– Мизуки? Что ты здесь делаешь? Разве ты сейчас не должна присматривать за тенинами, охраняющими цветок?
– Прошу прощения, Великая богиня, что побеспокоила вас, – я поклонилась ей как можно ниже. – Вы просили меня проследить за двумя природными духами и доложить вам, если что-то пойдет не так. – Я отвесила ей еще один поклон, более низкий: буквально легла на колени, выставив перед собой руки.
– Можешь встать, – добродушно разрешила Аматерасу. – Рассказывай, что там случилось. Надеюсь, моя алая паучья лилия не пострадала?
– Хиганбана чувствует себя прекрасно. Ее хорошо охраняют.
– Раз с цветком все хорошо, тогда зачем ты пришла?
– Тенины, моя госпожа, – с поклоном ответила я. Сердце защемило, ведь именно сейчас я вынесу приговор Мандзю и Сягэ. К горлу подкатила тошнота, но я поборола в себе это чувство и решительно продолжила, потому что после увиденного этой ночью я начала невольно ненавидеть и самого Мандзю. – Они нарушили закон богов.
– Что? – глаза Аматерасу гневно сверкнули. – Что они сделали?
– Они полюбили, Великая богиня. Мандзю и Сягэ нарушили закон, полюбив друг друга. Этой ночью они отдались любви целиком и полностью, наплевав на все запреты. Но прошу не наказывать обоих, моя госпожа, я видела, как Сягэ умоляла Мандзю нарушить закон. Он отвергал ее, но она пришла к нему с ножом и просила лишить ее жизни из-за неразделенной любви. Из жалости к ней Мандзю согласился. Поэтому стоит наказать только Сягэ.
– Да как они посмели?! – Аматерасу не дала мне закончить: богиня махнула своим длинным шелковым рукавом, попутно накрыв меня им. И, когда рукав спал с моего лица, я оказалась на поляне Хиганбаны. Я вновь обернулась лисицей. Найти спящих влюбленных не составило труда. Они лежали в обнимку возле ликориса. Мандзю крепко держал в своих объятиях Сягэ. Она положила голову ему на плечо. Даже у спящей на лице играла блаженная улыбка. Аматерасу не стала церемониться с ними и сразу приступила к делу.
Сонные, ничего не понимающие Мандзю и Сягэ испуганно смотрели на Аматерасу, силясь понять, что происходит. Великая богиня взмахнула широким рукавом, сотканным из нежнейшего шелка и расшитым тысячами солнц, и тело Сягэ оторвалось от земли и взмыло в воздух. Несчастная не отрывая глаз смотрела на своего возлюбленного и тянула к нему руки. Мандзю вскочил и кинулся к тенинке. Он протянул к Сягэ руки, но смог лишь едва коснуться ее кончиками пальцев. Увидев это, Аматерасу нахмурила брови и взмахнула другим рукавом, отчего Мандзю отлетел в сторону и упал навзничь. Он быстро поднялся на колени и так и стоял на четвереньках, не в силах пошевелиться. Природные духи не отрывая глаз смотрели друг на друга. Сягэ по-прежнему тянула руки к своему возлюбленному:
– Мандзю… – тихо прошептала она.
– Сягэ… – он тянул к ней руки так, как подсолнух тянется к выглянувшему из-за туч солнцу в пасмурный день.
– Довольно! – прогремела на всю долину Аматерасу.
Рукой, которая силой энергетического потока удерживала Сягэ в воздухе, Богиня отшвырнула тенинку в сторону хиганбаны, тело природного духа упало рядом с цветком и скрылось под землей.
– Сягэ! – закричал Мандзю. Его пригвоздило к земле, и он не смог сорваться с места.
Оставшийся на поверхности земли тенин с болью в глазах посмотрел на Великую богиню. Губы дрожали, и он поджал их, прикусив изнутри зубами.
– Ты не должен был нарушать закон богов, – холодно сказала Аматерасу.
Она пристально посмотрела на него сверху вниз, а затем махнула рукой, и тот шумно выдохнул и обмяк.
– Я виноват, Великая богиня. – Мандзю встал на колени и опустил в глубоком поклоне голову, уперевшись ею в землю. – Прошу, не наказывай Сягэ. Накажи только меня.
– Вы больше никогда не встретитесь и не будете вместе, – назидательно сказала Аматерасу и отвернулась от едва сдерживавшего рыдания тенина.
– Да, Великая богиня, – голос Мандзю дрожал. Не смея поднять головы, он так и остался стоять в глубоком поклоне, практически распростертым по земле.