В глазах тенина закралась тревога.
– Сягэ умерла, Мандзю. Весной земля вернула ее мертвое тело.
Отчаяние, боль, неверие – все эти эмоции одна за другой появлялись на лице Мандзю. Он бросил ложку и упал лицом в траву, закрывшись руками. Глухие рыдания уходили в землю. В ту самую плодородную землю, в которой прошлой зимой покинула этот мир Сягэ. Я хотела утешить его. Обнять, чтобы он мог выплакать свое горе у меня на руках. Было больно видеть его таким. Я протянула руку и погладила Мандзю по спине, но он дернулся, стряхнув мою ладонь.
– Видишь, что твоя ревность наделала? – Он поднял лицо и посмотрел на меня покрасневшими, полными слез глазами.
– Я не думала, что все произойдет именно так. Я не хотела смерти Сягэ.
– Ты права. – Он поднялся на ноги и встал передо мной. – Ты лишь выполняла поручение Аматерасу. Она ведь тебя следить за нами сюда прислала. Ты ничего не нарушила. Это я во всем виноват! Я нарушил закон богов и накликал проклятье. Если бы я не поддался своему чувству, Сягэ была бы жива. Это только моя вина.
И он ушел. Мандзю весь день сидел поодаль, прячась в траве. Я думала, что ему нужно время, чтобы пережить утрату, и после мы сможем поговорить о нас. Но Мандзю больше не проронил ни слова. Он таял день ото дня. Гладил стебель ликориса, который видел смерть Сягэ под землей. Вместо ласкового, нежного с легкой хрипотцой голоса я теперь слышала тяжелые вздохи и глухие рыдания по ночам. Ни единого звука, ни одного брошенного взгляда в мою сторону я так и не дождалась. Лишь безумное, безудержное горе, которое захватило Мандзю. Он перестал есть, лишь изредка пил воду из горной реки. Все сидел неподвижно у цветка, молча неся свою службу. Я чувствовала, что теряю его.
В середине осени я почувствовала приближение утраты. Красный цветок начал ронять лепестки. С замиранием сердца я наблюдала, как редеет алая головка хиганбаны. К концу октября у любимого цветка Аматерасу остался последний лепесток, он держался несколько дней. К тому моменту измученный Мандзю уже не вставал и тихо лежал, обвив своим телом злосчастный цветок своей богини. В ту последнюю ночь мне было страшно заснуть: боялась пропустить момент, когда хиганбана уронит свой последний лепесток. Хотелось увидеть уход Мандзю и на прощание сказать ему, как сильно я люблю его и что буду с нетерпением ждать прихода следующей осени. Я буду ждать.
Меня разбудил ледяной ветер. Несмотря на толстую лисью шкуру, я продрогла. Стряхнув с себя ночную влагу, я подняла голову и посмотрела в сторону цветка. Мандзю по-прежнему лежал, свернувшись вокруг хиганбаны. На верхушке тонкого стебля одиноко покачивалась пустая головка. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть последний лепесток. Алая полоска лежала на мертвом лице Мандзю. Пока я спала, проклятый лепесток упал, забрав с собой жизнь моего тенина.
4. И в царство мертвых спущусь за тобой
有明の
つれなく見えし
別れより
暁ばかり
憂きものはなし
Расстались на заре,
И лунный лик холодным
Показался. С этих пор
Нет для меня печальнее —
Рассвета…
ПЛЕЙЛИСТ:
Toshiro Masuda – Шум дождя (Наруто)
Agust D – Amygdala
Sting – A thousand years
Проснувшееся солнце появилось на горизонте и окрасило небо в ярко-алый цвет, такой же, как и у проклятого сбросившего лепестки цветка. Я не могла оторвать глаз от бездыханного тела Мандзю. Его рука, такая мягкая, согревавшая мою лисью душу своим теплом, стала твердой и холодной. В ней больше не было жизни – как и в глазах Мандзю. Он устремил свой неподвижный взгляд в небо, в котором бешеный ветер сгонял тучи. С каждым мгновением темные, рваные, наполненные грозной печалью кумо[28] сгущались над Долиной Небес. Будто сам Сусаноо[29] прознал о случившемся и лично пришел наказать меня за то, что не уберегла последнего тенина, оберегавшего любимый цветок Аматерасу. Я смотрела на застывшее лицо Мандзю и не могла поверить в то, что он мертв и я больше никогда не увижу его.
Я словно оглохла. Звуки ветра, пение цикад, ссоры неугомонных птиц – все исчезло. Мир замер и перестал существовать. Внезапная тишина оглушила меня. Я попыталась закричать, но из горла вырывался только хрип. Я обняла голову Мандзю и положила себе на колени. Накрыла ладонями холодные щеки. Милый, он просто крепко спит и замерз во сне. Сейчас он проснется и откроет свои красивые глаза. Пытаясь его разбудить, я отчаянно трясла голову тенина, но он так и не проснулся. Тогда я вперила взгляд в горизонт, где взирало на меня разъяренное, раскаленное докрасна солнце. Не осознавая происходящего, я раскачивалась из стороны в сторону, качая голову Мандзю, убаюкивая, словно младенца. «Ты поспи еще, милый, поспи. Отдохнешь еще чуть-чуть и пробудишься ото сна». Мой взгляд застыл, зацепившись за край безмолвного неба. Солнце то приближалось, то отдалялось. Оно не жгло глаз, мне не больно было смотреть на алый диск. Потому что я смотрела сквозь него. Передо мной разверзлась пустота. Я попала в безвременье, в котором царила тишина, где не было никого, кроме меня и Мандзю. Не знаю, сколько я просидела, качая на руках голову тенина. Пальцы нащупали нечто мягкое и неосознанно перебирали это что-то, нить за нитью, пока я не поняла, что это волосы Мандзю. Как бы я ни прикасалась к нему, он не просыпался. Дух покинул этот прекрасный сосуд. Постепенно до меня дошло, что это конец. Мандзю больше никогда не откроет глаза и не улыбнется мне.