Когими выплюнул то, что так и не смог проглотить, в миску и с ужасом уставился на зеленую, источающую отвратительный аромат, навозную жижу.
– Что это, как такое могло произойти? Только что тут была рыба! – Ничего не понимая, округлившимися глазами Когими таращился то на меня, то на навозную кашицу в своей миске. Оторвав взгляд от меня, он посмотрел на рыбу, которая мгновение назад дымилась и аппетитно выглядела. А теперь перед нами стояла миска, полная коровьего дерьма вперемешку с непереваренной соломой. Над зловонной кучей кружился рой мух. – Фу-уу!
Когими брезгливо сморщился и начал выплевывать остатки съеденного, но этого было недостаточно. Следы навоза, размазанные по языку, все равно остались во рту, он начал озираться по сторонам в поисках воды.
– Воды! – хрипло закричал Когими, но ничего похожего на воду рядом не оказалось, все миски внезапно опустели.
На столе стояла тёко с саке. Смертный схватил ее и попытался опрокинуть содержимое себе в рот, но, благодаря мне, из посудины не вылилось ни капли. Он снова стал сплевывать навоз, но я сделала так, чтобы новые куски вновь и вновь появлялись на его языке, сколько бы он ни пытался их выплюнуть. Тогда Когими высунул язык и пальцами попытался счистить с него прилипший навоз. Согнул руку в локте и громко сплюнул в рукав кимоно, попутно вытирая о ткань язык. Сейчас он был похож на змею, которая жадно хватает раздвоенным кончиком языка воздух. Это навело меня на одну мысль…
– Что с вашим языком, мой господин?
– А что с ним? – перестав лизать рукав, спросил несчастный.
– Он вытянулся и раздвоился, как у змеи. – Я поднесла Когими большую черную чашу с водой, чтобы он смог увидеть свое отражение. Длинный, с двумя кончиками язык рвался изо рта обескураженного смертного.
– О великая Инари! Чем я так прогневил тебя? Что я сделал не так? – Он с жадностью накинулся на чашу с водой, но тут же выплюнул все обратно. Вместо воды я попотчевала его коровьей мочой.
– Ты прогневил Инари? – Я поднялась на ноги и теперь возвышалась над бедолагой.
Когими вздрогнул, помутневшие глаза округлились. Он испуганно озирался обезумевшими глазами по сторонам. Наложенное на него колдовство действовало безупречно.
– Мне казалось… – задыхаясь от выступивших слез, он распластался на полу. – Я вел праведную жизнь… Чем я мог оскорбить Великую богиню? Всегда делаю ей подношения в храме. Очевидно… хозяева дома решили так подшутить над нами за то, что без разрешения зашли в их дом и ели еду. О, мой язык! – Когими застонал и закрыл глаза руками.
Он лег ничком, поджал ноги, вытянул руки перед собой и начал неистово молиться Инари.
– Встань, сын мой, и объясни, как ты мог изменить своей жене Акасси?! Разве она заслуживает к себе такого отношения? – раздался над Когими низкий мужской голос.
Он поднял голову и посмотрел на меня. Теперь перед ним была не юная прекрасная дева, в чьем облике я явилась ему, – над несчастным возвышался его отец.
– Отец? – Когими протер глаза кулаками, размазывая навоз по лицу. – Разве ты не умер? Мы в прошлом году с почестями проводили тебя в долину желтых рек. Я сам похоронил тебя!
Смертный на коленях подполз ко мне и обвил руками мои ноги, но я оттолкнула его коленом.
– Прочь, нечестивый! Мне стыдно за тебя! Ты развлекаешься тут с девицей, в то время как твоя жена с малым дитя ждет дома!
– Но я не развлекался с ней, бедная девушка припозднилась, искала дорогу в храм. Я лишь хотел помочь ей! Она могла заблудиться в горах и стать жертвой недоброго человека. Хотел привести в наш дом, чтобы Акасси накормила ее и дала ночлег. Ничего не было, прости меня, отец. – Бедный Когими залился слезами.
Красивое лицо крестьянина исказила гримаса страдания. Грязь размазалась по всему лицу. Искренние слезы весенними ручьями сбегали по его щекам. Грязные капли падали на темно-синюю ткань выстиранного трудолюбивой Акасси кимоно. Мне было больно смотреть на этого смертного. Он не сделал ничего плохого. Жил своей жизнью, трудился, чтобы прокормить семью и заработать немного денег, чтобы его жена и сын жили в достатке. Сможет ли выжить без него Акасси? Что будет с их ребенком, как поступит с малышом мой отец? Оставит ли он в живых сына Когими? После того как я расправлюсь с этим несчастным, в облике мужа к Акасси явится мой отец, чтобы пролить в нее свое семя. Бедный, бедный Когими. Даже не знаю, с кем из вас лучше поступит судьба в лице моего отца-кицунэ. Но времени на сожаление у меня не было. Я не могла ослушаться отца и поступить иначе. Меня саму ждало суровое наказание, отпусти я Когими.
– Встань, сын мой. – С теплыми нотками в голосе я склонилась над несчастным и протянула к нему руки. – Я верю тебе.