Мама взяла меня за руку, взмахнула широким краем своего красивого кимоно, и перед нами появилось густое серебристое облако, в центре которого зияла дыра. Взявшись за руку, мы шагнули внутрь.
– Я создала это место, когда была еще совсем юной.
Из зимы мы шагнули в лето. Я оказалась возле пруда с лотосами. Над нежными цветами кружили огромные синие бабочки. Птицы пели наперебой с цикадами. Их гомон не нарушал общей гармонии и позволял созерцать мамин мир. Черное, полное невероятных размеров звезд небо отражалось в зеркальной глади пруда. Круглощекая луна висела так низко, что казалось, стоит протянуть к ней руку и можно будет потрогать ее гладкое холодное лицо. Над прудом круглой аркой раскинулся огромный красный деревянный мост. Не выпуская моей руки, мама повела меня к нему. Мои деревянные гэта успокаивающе приятно стучали по брусьям моста. В самом центре лежали широкие подушечки для сиденья. Мама мягко опустилась на них и свесила ноги с моста, жестом приглашая меня присоединиться к ней. Я не заставила себя ждать и плюхнулась рядом. По примеру матери я свесила ноги с моста и начала болтать ими в воздухе, совсем как в детстве. Она посмотрела на меня и тихонько рассмеялась.
– Здесь нас никто не услышит. Ты расскажешь мне, кто он, как вы встретились? Ты обрела в его глазах свой дом?
Мама забросала меня вопросами, а я не знала, с чего начать. Очень хотелось поделиться с ней историей своей любви, но я боялась ее осуждения. Не хотелось, чтобы она презрительно фыркнула и сказала, что моя любовь просто вздор и я должна забыть Мандзю. Еще больше боялась, что, узнав, кто мой возлюбленный, мама внезапно примет сторону отца и скажет, что женихи, выбранные им, лучше, чем тот, кого выбрало мое сердце. Я тщательно подбирала слова, чтобы начать свой рассказ. Мама не торопила, участливо смотрела на меня, давая время собраться с мыслями. Мы никогда прежде не разговаривали с ней по душам. Ласковый взгляд и улыбка мамы вселили надежду, что все пройдет хорошо и она примет мой выбор. Пока мать разглядывала лотосы в пруду, мой хитрый мозг продумывал план отступления. Если вдруг она не оправдает мои надежды и в ответ на откровенность потребует вернуться в дом отца, я найду способ запереть мать в одном из миров, как однажды заперла Сягэ. И уже никто не будет искать меня и пытаться вернуть домой.
– Тебе страшно начать? – участливо спросила мама.
– Да. – Голос в голове сказал: «Будь что будет, если не найдешь в ней союзника – запрешь в ее же собственном мире».
– Понимаю. Мы никогда раньше не говорили с тобой по душам, не получалось как-то. – У меня сложилось впечатление, что мать читает мои мысли. – На то были свои причины, и я обязательно расскажу тебе о них, как только закончишь свой рассказ.
Последние слова мамы помогли мне довериться ей. Они звучали как обещание откровения за откровение. Когда я расскажу ей о своем возлюбленном, Нинтайэ объяснит, почему была так холодна со мной всю мою жизнь. Набрав в легкие побольше воздуха, я зажмурилась и замерла, считая удары сердца в груди. Когда выдохнула, поток слов было уже не остановить. Я рассказала матери все: начиная с первой встречи с Мандзю, невыносимой ревности к Сягэ, как устранила соперницу и как с разбившимся на тысячи осколков сердцем отправила лодку с телом Мандзю в последний путь по морю. Сладкие, теплые, приятные до дрожи прикосновения и легкие объятия тенина я припомнила тоже. Его обещание, что, если не будет Сягэ, он полюбит меня. О своих приключениях в Ёми я рассказала тоже. Эту часть рассказа мама слушала с тревогой в глазах. Пока я вспоминала, как за мной гналась фурия, мать испуганно поднимала брови и хваталась за сердце, вздрагивала и ахала, но меня не прерывала. Наконец, ища поддержки, я поделилась с ней планом завоевания любви Мандзю. И о том, как под видом Сягэ войду в его жизнь. И как раскрою ему правду, когда пройдут годы и он поймет, что ему хорошо со мной, а не с Сягэ. Мама не перебивала, жадно впитывая мои откровения все до капли, по крупицам собирая жизнь, которую дочь прожила, пока ее не было рядом. Когда я закончила со страхом в сердце, ожидая материнского вердикта, мама вдруг сгребла меня в свои объятия и прижала к себе так крепко, что мне стало трудно дышать.
– Моя любимая девочка, как же трудно тебе пришлось, – дрожащим голосом прошептала мать.
Она держала меня в объятиях так долго, пока я не расслабилась, не выдохнула последние сомнения и не обняла ее в ответ.