– Мандзю, для чего вам понадобилась синяя хиганбана? Как это связано с вашим появлением на свет?
– Это связано не с моим рождением. По синей хиганбане меня должна найти моя возлюбленная. В прошлой жизни мы любили друг друга. Но нам не дали насладиться счастьем и разлучили. И тогда после смерти мы решили встретиться в новой жизни. Я родился раньше, она позже. И, чтобы найти друг друга, мы придумали опознавательный знак – поле из ликориса необычного цвета. Нигде нет синей хиганбаны, а в императорском дворце есть. Моей любимой легко будет найти меня. Всю свою жизнь я жду встречи с ней. Переживаю, как прошло ее перерождение. Помнит ли меня она. Если моя возлюбленная все-таки выпила желтых вод из источника забвения, сколько времени мне понадобится на то, чтобы снова добиться ее сердца.
– О мой принц, даже если ваша любимая все забыла, вам не составит труда добиться ее расположения. Вы будущий император, и стоит вам только захотеть и показать на нужную девушку, вам тут же приведут ее в качестве невесты или же, если она окажется не так высокородна, как вы, в качестве наложницы. В вашем гареме будет столько наложниц, сколько пожелаете. Ох, мне, пожалуй, рано говорить с вами о подобных вещах, – спохватился Хитати.
– Я не хочу никого принуждать насильно быть со мной. Мне нужна чистая взаимная любовь. Такая, как та, которой нам не дали насладиться в прошлом воплощении. Она уже должна была переродиться, но не знаю, так ли это. Я все жду и жду часа, когда смогу увидеть свою возлюбленную. Чем дольше жду, тем трудней становится сохранять терпение. Я помню, когда был совсем маленьким, она пришла ко мне однажды ночью. Играла со мной… Скорее всего, это был лишь сон. Но тот сон я до сих пор помню и лелею надежду, что совсем скоро встречу свою Сягэ, – мальчик украдкой вытер непрошеную слезу, сбежавшую по щеке.
– Сягэ? – оживился наставник. – Я слышал, что у госпожи Сануки, супруги советника императора, родился долгожданный ребенок. Она много лет не могла забеременеть и наконец родила дочь. Девочку как раз назвали Сягэ. Ей, должно быть, лет пять уже…
Слова наставника заставили Мандзю подняться на ноги. Мальчик быстро зашагал из стороны в сторону. Его глаза светились надеждой.
– Не стоит так волноваться, мой юный принц. Если все, о чем вы рассказали, правда, то ваша возлюбленная уже пришла в этот мир и находится неподалеку. Я вам больше скажу: ваша матушка, императрица Камэ, довольно дружна с госпожой Сануки. Не так давно я слышал, как ваша матушка просила привести во дворец малышку Сягэ, чтобы она смогла поиграть с наследным принцем.
– Что-о? – Мандзю застыл, лицо его вытянулось.
– Все так, мой друг, все так. Вам больше не о чем волноваться.
Мальчик радостно вскрикнул, подпрыгнул на месте и кинулся обнимать наставника Хитати, опрокинув при этом уже давно остывший чайник. Коричневая лужица растеклась по столу, затапливая так и оставшиеся нетронутыми пирожные.
– Осторожней, мой принц, вы так можете измарать свое красивое кимоно и не сможете достойно встретить свою возлюбленную.
– Да когда это еще будет. – Мандзю разомкнул руки и освободил шею наставника.
– Полагаю, очень скоро. Буквально сейчас, – Хитати кивнул в сторону садовой дорожки, которая пролегала вдоль пруда.
Мальчик отстранился от наставника, подошел к краю беседки и приложил руку ко лбу, прикрыв ладонью глаза от яркого сентябрьского солнца. Спрятав руки в длинные рукава кимоно, по дорожке, ведущей в беседку, неспешно шла его мать – императрица Камэ. Рядом с ней, стараясь идти шаг в шаг, следовала госпожа Сануки. Она вела за руку маленькую девочку, лет пяти. Крошка улыбалась матери, солнечному дню и очарованию прекрасного сада, сотканного из тысячи лепестков множества цветов. Мандзю спустился на ступеньки беседки и прищурился, всматриваясь в маленькую гостью. Увиденное заставило его лицо залиться краской. По щекам принца растеклись пунцовые пятна. Через секунду они сползли к шее Мандзю.
– Не забывайте дышать, мой друг, – сдерживая смех, напомнил Хитати, – дышите, Мандзю, дышите.
Юный принц его не слышал. Он вглядывался в лицо девочки, прислушиваясь, как в ликующем ритме бьется сердце. К поляне синей хиганбаны подходила уменьшенная копия той, которую он страстно любил в прошлой жизни.
– Сягэ… – прошептал Мандзю.
– Мандзю, – прошептала я в ответ.
Я была счастлива и печальна одновременно. С одной стороны, я наконец-то встретилась с Мандзю, имея полное право находиться рядом с ним. Мой тенин не скрывал радости от встречи со мной. С другой стороны, мне приходилось носить лицо Сягэ. Именно оно давало мне гарантии не быть отвергнутой Мандзю. И все это не совпадало с моим истинным желанием – быть самой собой рядом с ним. Быть Мизуки, а не самозванкой Сягэ, чье лицо я теперь искренне ненавидела и все равно продолжала ревновать. Мысли об этом угнетали и тревожили меня, крадя радость от долгожданной встречи с Мандзю. Все эти годы я жила надеждой на будущее, в котором смогу открыть свое истинное лицо перед своим возлюбленным, и это мешало мне полноценно наслаждаться настоящим. К тревоге ноющей зубной болью присоединился страх быть разоблаченной. Все сжималось внутри от мысли, что однажды Мандзю обнаружит подделку и прогонит меня прочь навсегда. Я помотала головой, чтобы отогнать все тревожные мысли, и, приветливо улыбнувшись, шагнула на ступеньку веранды, где уже стоял оцепеневший, раскрасневшийся Мандзю.