– Да это же собака! Вы напрасно испугались, – сказал я, нежно взяв ее за плечи. Но хотя бояться было уже нечего, Сидзуко по-прежнему обнимала меня. Теплота ее тела внезапно передалась мне. Неожиданно для самого себя я стиснул ее в объятиях и потянулся к губам моей Моны Лизы.
Не знаю уж, было ли это на счастье мне или на беду, но она не только не сделала ни малейшей попытки отстраниться, но, напротив, с какой-то застенчивой силой прижала меня к себе.
Случись все это не в день поминовения ее мужа, мы, наверное, не испытали бы такого острого чувства вины. В тот вечер мы не сказали друг другу больше ни слова и даже не посмели взглянуть друг другу в глаза.
Я сел в машину, но мысли мои по-прежнему были полны Сидзуко. Мои губы все еще ощущали прикосновение ее горячих губ, моя грудь, в которой бешено стучало сердце, хранила жар ее тела.
Во мне бушевали противоречивые чувства: то я готов был прыгать от счастья, то испытывал мучительные угрызения совести. Я смотрел в окно машины и ничего не видел.
И все же, как это ни странно для человека в моем положении, с той самой минуты, как я водворился на сидении, у меня появилось ощущение, что где-то, в непосредственной близости от меня, находится какая-то хорошо знакомая мне маленькая вещица. Погруженный в мысли о Сидзуко, я глядел перед собой, а эта вещица мелькала у меня перед глазами. «Почему, ну почему я все время смотрю в ту точку?» – рассеянно спрашивал я себя, и вдруг ответ нашелся сам собой.
На руках у водителя, грузного сутулого мужчины в поношенном синем демисезонном пальто, сидевшего за рулем, были элегантные дорогие перчатки, совсем не вязавшиеся с его общим простоватым обликом.
От моего взгляда не могло укрыться, что это были зимние перчатки, совершенно не подходящие для апрельской погоды. А главное – кнопка, вот что больше всего меня поразило! Ба! Этот круглый металлический предмет, который я нашел на чердаке в доме Коямады и принял за пуговицу, был не чем иным, как кнопкой от перчатки.
Разумеется, в беседе со следователем Итосаки я упомянул о найденной мною металлической пуговице, но, во-первых, тогда у меня не было ее при себе, а во-вторых, поскольку личность преступника была уже установлена, мы со следователем не придали значения этой улике. Скорее всего, «пуговица» так и лежала бы у меня в кармане жилета от зимнего костюма.
То, что этот металлический предмет может быть кнопкой от перчатки, мне и в голову не приходило. Очевидно, преступник находился на чердаке именно в этих перчатках и не заметил, как кнопка оторвалась.
Но этого мало, меня ожидало еще одно поразительное открытие. На левой перчатке у водителя кнопка отсутствовала, там было одно лишь металлическое гнездышко. А что, если на чердаке мною найдена кнопка именно от этой перчатки? Тогда…
– Послушайте, – окликнул я водителя. – Дайте мне на минутку ваши перчатки.
Не скрывая удивления от столь неожиданной просьбы, водитель все же притормозил и послушно подал мне перчатки.
Как и следовало ожидать, на пуговице были выгравированы знакомые мне буквы R. К. BROS СО. Теперь к владевшему мной удивлению примешалось чувство необъяснимого страха.
Отдав мне перчатки, водитель продолжал спокойно вести автомобиль, по-прежнему не оборачиваясь, а я разглядывал его плотную фигуру, и мне в голову пришла сумасбродная мысль. Не сводя глаз с отражавшегося в зеркальце лица шофера, я внятным голосом произнес два слова: «Сюндэй Оэ…» Конечно, это было глупо с моей стороны, во-первых, потому, что выражение лица шофера абсолютно не изменилось, а во-вторых, потому, что Сюндэй Оэ никогда не стал бы действовать в духе Люпена[5].
Когда машина остановилась перед моим домом, я щедро расплатился с водителем и еще ненадолго задержал его.
– Вы не помните, когда потеряли кнопку от перчатки?
– Да она с самого начала была без кнопки, – недоуменно ответил водитель. – Вообще-то, это не мои перчатки. Я получил их вроде как в подарок от покойного г-на Коямады. Видать, без кнопки он не хотел их больше носить. Но они были еще совсем новые, вот он и отдал их мне.
– Как, сам г-н Коямада? – невольно вырвалось у меня. – Тот самый, в доме которого я сейчас был?
– Да, тот самый. Я часто возил его на работу и с работы, и он очень хорошо ко мне относился.
– И как давно вы носите эти перчатки?
– Получил я их еще зимой, но все берег, уж больно они хороши. Сегодня в первый раз их надел – старые совсем прохудились. А без перчаток плохо – руль выскальзывает из рук. Только не пойму, к чему вы ведете этот разговор?
– Послушай, не мог бы ты продать мне эти перчатки?
За соответствующую плату водитель в конце концов согласился расстаться с перчатками. Войдя в дом, я сразу же достал кнопку, найденную на чердаке, и что же? – она точь-в-точь совпала со своим гнездышком на перчатке.
5