– Не откажусь, – отзываюсь я, отвечая ей улыбкой. – Вы недавно открылись, верно?
– Да, и мы будем рады видеть вас в числе наших постоянных клиентов. Может быть, вам что-то уже приглянулось?
– Я думала взять себе на завтрак круассан и кофе, но немного растерялась.
– Понимаю. Я бы предложила попробовать наш фирменный фисташковый чизкейк или шоколадный рулет с ореховым пралине.
– Это даже звучит вкусно. Давайте начнем с рулета и американо.
– Отличный выбор! – одобряет она, возвращаясь на свое рабочее место по ту сторону от прилавка.
Воспользовавшись паузой в нашем общении, я позволяю себе, наконец, осмотреться по сторонам. Заведение выглядит по-домашнему уютным, во многом благодаря скатертям на столах, расставленных у окна, утопая в лучах утреннего солнца, и картинам в деревянных рамах, развешанным на стенах, ну и разумеется, музыке, которая звучит так тихо, что легко можно решить, будто она играет только у тебя в голове.
Я наблюдаю, как Гвен подходит к витрине и выкладывает на тарелку кусок рулета. Наши взгляды на миг встречаются – мы вежливо улыбаемся друг другу, после чего каждая из нас снова остается наедине с собой и своими обязанностями: она варит мне кофе, а я ищу взглядом то, что поможет мне завязать с ней беседу. Я не особо хорошо разбираюсь в живописи, но уверена, что минимум две картины являются ретроспективами известного австрийского художника Густава Климта.
– Ваш заказ готов. Завернуть с собой или вы будете завтракать здесь?
Я продолжаю шарить глазами по залу, обсуждение картин не кажется мне верным решением ровно до тех пор, пока, наконец, не замечаю арт-объект совсем другого толка. Прямо у входа в такой же деревянной раме висит мужской портрет, выполненный в той же технике и цветовых решениях, что и известная работа Климта «Поцелуй», и все же это полотно совершенно точно принадлежит другому мастеру.
– Это же Пол Моррис, я права? – спрашиваю я, изображая удивление.
Внезапно наступившую тишину разрезает звон падающего столового прибора где-то у меня за спиной. Я резко оборачиваюсь, успевая заметить тревожный и даже слегка напуганный взгляд Гвен.
– Простите, я что-то не то сказала?
– Вы одна из них?
– Простите…
– Пришли сюда в поисках очередной сенсации? Как же вы надоели!
Ох, это было предсказуемо!
– Нет, я не журналист, и я не собираюсь лезть к вам в душу. Я пришла просто выпить кофе.
Я вижу, как она хмурится. Очевидно, Гвен не верит мне и все же вынужденно натягивает на лицо дежурную улыбку гостеприимной хозяйки. Выходит, это не так естественно и мило, как раньше.
– Пол считал себя здесь неузнаваемым, – внезапно говорит Гвен.
– Правда? А я вот узнала. Я плохо разбираюсь в живописи, но мне очень нравится этот портрет, – восторженно говорю я, переводя взгляд на картину. – Вот это сюрприз, пришла за круассаном на завтрак, а прикоснулась к истории!
– Вы были знакомы с ним? – натянутым голосом спрашивает меня Гвен.
– Увы, я всего лишь одна из миллионов поклонниц его гения, – отвечаю я, снова оборачиваясь к ней как раз в тот момент, чтобы успеть перехватить ее вздох облегчения. Улыбка на ее лице становится снова мягкой и естественной. – Он ваш родственник?
– Брат.
– Ох, я не знала. Мне очень жаль. То, что случилось, – такая жестокая несправедливость. Даже страшно представить через что вам всем пришлось пройти. Потерять родного человека в таком молодом возрасте, да еще и при таких ужасных обстоятельствах.
Гвен не реагирует. Ее лицо – каменная маска с застывшей улыбкой на губах. Она не пытается вклиниться в мою речь, не хочет принимать моей поддержки. И вовсе не потому, что я чужой незнакомый человек, здесь что-то другое. Излишняя настроенность, зажатость. Она слишком напряжена, слишком встревожена.
– Ваш заказ, – еле слышно, одними губами произносит она, двигая в мою сторону тарелку с рулетом и стакан кофе.
***
Уже час прошел с той минуты, как я села за столик у окна и начала свой скромный завтрак. За это время в пекарню зашли только дважды: мужчина в деловом костюме с кожаным кейсом в руках, не отрывая взгляда от экрана своего мобильного, он буркнул заказ и уже через пять минут исчез за дверями, точно его тут никогда и не было; и пожилая дама с мальчиком в школьной форме. Они так же быстро что-то заказали – и уже через минуту я наблюдала из окна, как мальчик поглощает булку с кремом на своем пути к школе. Больше сюда никто не входил, но при этом в помещении было довольно интересно и даже оживленно. За это время я успела понять, что Гвен не только приветливо встречает посетителей, но и лично руководит кухней, а также ведет бухгалтерию и отчаянно пытается контролировать банковские счета. К этому простому выводу я пришла несколько минут назад, когда на моей тарелке уже оставались крошки от рулета и я даже подумывала уйти, как в зал влетел крупный круглолицый мужчина, сжимая в кулаке какой-то листок бумаги. Вероятно, не привыкший к тому, что в их заведении кто-то может завтракать за столиком у окна, он сразу перешел к делу и, размахивая перед лицом Гвен этой бумагой, начал говорить ей о том, что у него не прошел какой-то платеж и денег на счете больше нет. Скорее всего, он бы что-то еще сказал, однако ему указали на мое присутствие, и дальнейшую речь он произнес уже противным свистящем шепотком, от которого у меня сводило челюсти. Сейчас же, когда на моей тарелке круассан и я пью вторую чашку американо, в зале снова тихо и безлюдно. Только я и Гвен, которую мое присутствие уже заметно напрягает.