– Простите, можно вас на минутку? – привлекаю я ее внимание.
Гвен озирается по сторонам, точно в заведении помимо меня есть еще кто-то. После чего, незаметно вздохнув, натягивает на лицо улыбку и нехотя шаркает ногами в мою сторону. Я наблюдаю, как она вытирает ладони о свой фартук, прежде чем встретиться со мной взглядом.
– Что-то еще? – спрашивает она.
– Не совсем. Я как ярая поклонница творчества Пола Морриса подписана на разные паблики, и дело в том, что в одной из закрытых групп объявили о распродаже личных вещей артиста. И раз уж так вышло, что я совершенно случайно попала в заведение его сестры. – Гвен слушает меня вполуха, все ее внимание сконцентрировано на телефоне, что сжимаю в руках. – В общем, не могли бы вы посмотреть, подлинная это страница и имеет ли какое-то отношение к этому семья. Не хотелось бы выложить состояние за какую-то фальшивку.
– Что еще за страница?
– Вот смотрите сами, – я поднимаюсь на ноги и протягиваю мобильный, предварительно открыв на нем страницу в соцсетях.
Я не свожу с Гвен глаз, наблюдая как расширяются ее зрачки каждый раз, когда на экране появляется новый экспонат предполагаемого аукциона. Справедливости ради стоит заметить, что фейковых фотографий там всего три, которые я накачала для более увесистого кейса, все остальное – подлинники, которые я умело повырезала из многочисленных фотографии Пола Морриса, на поиск которых у меня ушло не больше двадцати минут моего завтрака. А оставшиеся сорок я как раз и потратила на регистрацию и создание этой фейковой страницы предстоящего аукциона.
– Я не уверена, но, мне кажется, многие из этих вещей действительно принадлежали Полу, только… – Гвен задыхается от возмущения. – Мы ничего не продаем. Откуда вы узнали про этот аукцион? Кто эти люди?
– Не знаю, я же сказала, я просто люблю классическую музыку и состою в разных группах, наверное, поэтому меня и пригласили заглянуть на аукцион. К тому же Пол Моррис – сейчас одно из самых обсуждаемых имен, и цены на его автограф значительно выросли, а личные вещи… ну вы, я думаю, и сами это прекрасно понимаете.
– Что вы хотите этим сказать? – Гвен смотрит на меня: глаза – узкие щелки, губы – тонкая нить.
– Ну вещи покойных артистов всегда взлетают в цене, разве вы этого не знали? Автографов ваш брат уже больше никому не даст, а потому те счастливчики, кто сохранил эти милые закорючки, сейчас, считай, разбогатели. Но это мелочи, меня, например, заинтересовал вот этот предмет, – говорю я, забирая у нее свой телефон, и, быстро пролистав галерею фотографий, останавливаю свой выбор на предмете в виде вилки, который Гвен держала на одном из опубликованных в ее соцсетях снимке и который, согласно гуглу, называется камертон. – Вы его продаете?
Гвен меняется в лице. В ее взгляде я вижу теперь только злость и отчаяние.
– Вас Эй Джей прислал, да? Передайте ему, что я больше в эти игры не играю!
– Игры? – спрашиваю я, стараясь не звучат слишком потрясенной. – Вы думаете, я шучу? Нет, мне правда…
– Я думаю, вы уже закончили, – Гвен берет со стола мою тарелку с недоеденным круассаном и стакан с остатками кофе, после чего делает шаг назад. – Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову полицию!
– Думаю, вы меня с кем-то путаете, – отвечаю я.
– Возможно, но мы этого уже не узнаем, – говорит она, поворотом головы указывая мне путь к выходу. – Вон отсюда!
Глава 7