Бурая жидкость «Пурги» бултыхалась за стеклом. Сарет зубами вытащил пробку, сплюнул ее себе в ладонь, и опрокинул зелье в себя. Заткнул пробкой пустую бутылочку и уложил ее в обратно сумку. Несколько мгновений не было ничего, а потом его тело охватил жар, будто он опрокинул в себя целый черпак с деревенским самогоном двойной перегонки. Сарет сильно зажмурился, глаза горели, будто их жгли каленым железом, во рту все связало. По щекам пылающего лица потекли слезы, онемевшие пальцы не чувствовали рукоять меча. Сердцебиение ускорилось биться с такой скоростью, что готово было вырваться из груди или даже разорваться.
А потом все закончилось, будто и не было ничего.
Сарет открыл глаза, понимая, что снова может контролировать сердцебиение и дыхание.
Мир вокруг был другим. Утратил краски, теперь, где ранее властвовала чернота ночи, царила серость пасмурного дня. А еще он замедлился. Капли мороси летели так медленно, что Сарет мог заметить момент падения каждой капельки в лужу, когда образовывалась воронка и вверх поднимался столбик воды.
Зелье, сваренное из краснолюдского спирта, лепестков белого мирта, змеиного корня и ломкой крушины улучшали рефлексы и уменьшали время реакции.
Да, Потрошитель был быстр, и даже почти смог достать Сарета, но теперь они будут танцевать будучи оба ведущими.
Ведьмак вытер слезы с щек рукавом куртки и встал на ноги. Жаль, конечно, что «Филин» разбился, увеличенная сила Знаков тоже пригодилась бы. Да и восполнить ее тоже необходимо. Ну да ладно, подумал он, и когда это у него все шло по плану?
Сарет осторожно выглянул из-за угла домика, за которым прятался. Возгласов боли Кигана не было слышно, как и не видно самого Потрошителя, но не это было главным. Киган его обязательно найдет, тут и волшебником быть не надо, чтобы предсказывать. Он не простит ему такой фокус с железными шариками, да и к тому же Сарет знает его настоящую личность.
Усиленные «Пургой» глаза пытался высмотреть не начался ли пожар в корабельных мастерских. Беспорядочное бегство все же не далеко его увело от той части порта, к хранилищам. Все здания находились почти на одной линии и вызимская каравелла хорошо виделась с места наблюдения. С одной стороны, огонь мог помешать охоте на Потрошителя и привлечь не нужных людей, которые стали бы ненужными жертвами, но с другой стороны- если и спугнут, то на утро вместе с людьми Бойда будут искать уже главного старшину Кигана, а не Потрошителя. И тогда б плакали его денежки.
Но благодаря мелкому дождю и двухдневной сырости, а может и удаче, которая решила не бросать ведьмака со Знаком Кота на новом месте, бликов огня он не увидел. Он сплюнул себе под ноги.
Морось заливала за воротник куртки, рубаха давно прилипла к телу. Но Сарет не обращал уже на подобные неудобства внимания. Ведьмак большим пальцем левой руки стер скопившиеся крупные капли с бровей, напрягая все органы чувств, чтобы уловить приближения врага. Время и нервы тянулись, как те канаты, которыми вытягивают корабли на берег.
По носу ударила вонь горелой шерсти и кожи. И приятный солоноватый запах крови, от чего Сарет сглотнул наполнившую рот слюну. Эликсир усилил все чувства до предела.
Потрошитель бесшумно спрыгнул с крыши здания, за которым прятался ведьмак, со спины. Как офирская пантера приземлился на свои костлявые ноги. Ведьмак сжал рукоять меча, но виду не подал, что знает, что тварь крадется сзади и продолжил высматривать мастерские.
Чудовище дышало тяжело, в каждом вздохе чувствовался хрип, будто пробито легкое. Ведьмаку был знаком этот звук, как-то самому приходилось так дышать. Сарет затылком ощутил пылающую ненависть к себе.
Потрошитель атаковал бесшумно, без рычания или своего свиста, но не достаточно быстро для ведьмака, который принял эликсир. Сарет резко развернулся лицом к твари, одновременно отступил вправо расплывчатым силуэтом всего на пол шага, чтобы раскрытая ладонь с черными ястребиными когтями пролетела в паре дюймов от лица ведьмака, и резанул серебряным клинком по животу городовому. Удар был скользящим и недостаточным, чтобы разрубить противника на две половины. У Сарета был к нему еще один вопрос, и ответ на него знал только Киган.
Потрошитель зарычал от боли. Кровь хлестанула бурным потоком, потекла по ногам. Тварь коснулась раны и вполне по-человечески посмотрел на кровь на ладони. Чудовище пошатнулось зажав рану, и чуть не упало, упершись левой лапой об стену хранилища.
Взрывчатый порошок отлично потрепал Ноэ, а благодаря огню, который оставили сильные ожоги на морде и почти по всему худому телу проклятого, шарики смогли добраться до плоти. Из груди справа торчали острыми краями кровоточащие ребра, одно из них видать и задело легкое. Кровь текла и из тощего бедра, туда тоже прилетел железный шарик. Но самое главное- удар пришелся и в левую глазницу, выбив глаз напрочь.
Уцелевшее белое буркало ошеломленно взирало на ведьмака, замершего напротив него с мечом, выставленным перед собой. Брови нахмурились, а потом рот скривился в гримасе боли.
— Сдается мне, Ноэ, что не я помру в эту ночь, — голос ведьмак был мертвецки холодным, — А ты как думаешь?
Потрошитель, попытался устрашающе зарычать, но вместо этого получился только хрип. Чудовище оттолкнулось рукой от стены и осторожно направился к ведьмаку, оставляя за собой кровавую дорожку. Атаковать напролом он теперь не рисковал, понимал что свой шанс уже потерял, а ведьмак изрядно его потрепал. И отступить он не мог уже. Густая слюна длинным шнурком стекла с распахнутой пасти, и ведьмак заметил, что нескольких треугольных зубов у проклятого не хватало.
Ринулся Потрошитель на убийцу чудовищ в отчаянном прыжке, левой когтистой лапой пытаясь ударить по ведьмаку сверху, чтобы располосовать тому все лицо. Сарет легко уклонился от удара всем телом, меч серебряным росчерком крутанулся в его кисти, и Потрошитель вновь взвыл от боли. Четыре тонких вытянутых пальца обрубленными ветками упали на землю.
Алыми струями кровь ударила вверх из обрубков, и Сарету пришлось отступить, чтобы кровь Потрошителя не задела его. Он ожидал, что они превратятся обратно в человеческие, но те так и остались с ужасными черными когтями. Что ж, проклятие было не обратимо.
Тварь опустилась на одно свое острое колено, зажимая раненую кисть. В выражении чудовищной морды, уставившееся на убийцу чудовищ проскользнуло что-то вроде моления о пощаде.
— Вот и настал тот момент, когда ты понял, что живем мы один раз, да? — лицо ведьмака, похожее на череп, на который натянули выбеленную кожу с абсолютно черными глазами ничего не выражало.
Потрошитель заскулил, его тело пробивала сильная дрожь. Под ногами натекала огромная лужа крови, но не смотря на это ведьмак осторожничал. Загнанная в угол крыса способна убить врагов вдвое сильнее ее, а уж если она ранена…
— Ты знаешь, что сейчас я тебя убью, — Сарет обходил Кигана по крутой дуге, — Но прежде я хочу задать тебе вопрос. У меня в голове не укладывается всего одна вещь, — ведьмак остановился, покручивая клинком перед мордой чудовища, — Лиза, которая Бревно…
И Потрошитель решился на отчаянный шаг. Ведьмак готов был к подобному, чтобы ударить последний раз.
Но он не ожидал, что Ноэ поступит именно так. Он бросился бежать в другую сторону.
Тварь ударила плечом в деревянную дверь хранилища, щепки полетели во все стороны, словно она и не была преградой и исчезла в темном нутре склада, возле которого они все это время дрались.
— Вот блядь, — только и проговорил Сарет, эликсир глушил все эмоции, и пошел за Потрошителем.
Склад был не большим и почти полупустым, но внутри он делился на два этажа. Прямо перед ним располагался наклонный трап, плоский по середине и с лестницами по бокам, по которому поднимали грузы наверх. Пол был земляным, устланный соломой, пахло гнилой капустой и картошкой. С потолочных балок свисали веревки с крючьями, в самом потолке зияла дыра, через которую внутрь попадал дождь. Других выходов, кроме того, через который они вошли и этой дыры не было.