— Я поняла о чем ты, Гленн. Лунчд сказал, что отдохнет пару дней и завтра уедет из города.
— Сжечь бы еще тот притон, в котором он остановился, — размышлял Буфф, крутя по столу миску с крошками, — Да, говорят у девчонки новый покровитель. Из портовых. Ну ладно, чего уже тут разглагольствовать. Тебе пива или вина принести? Сегодня свинина на углях с луком и перцовым соусом.
— Давай лучше водки вместо пива, — решила Калвах.
— «Лакланское молоко»?
— А есть?
— Обижаешь, Мер. Для тебя всегда припасено.
— Ну давай.
Пока Гленн прихрамывая на костыль, который у него был вместо ноги, что подрали волки, убежал на снедью, Меррон вытащила из-за пазухи мешочек с орешками в сахаре и принялась их жевать, ожидая настоящую снедь. Проклятый и невыносимо колючий голод жег ее желудок, а запахи только разжигали пламя костра.
Буфф вернулся и она спрятала свои сладости. Трактирщик поставил поднос перед ней с плоской тарелкой, полной еще дымящихся кусочков мяса из свиной шеи, посыпанных зеленью, маленькой чашечкой соуса из мелко нарубленного красного перца, и блюдцем свеженарезанного кольцами лука. Рядом расположил штоф с мутно-белым «молоком Лаклана», названным так по имени острова, на котором делают водку из зернового спирта, белого винограда, жмыха, аниса и бадьяна, хлопнул об столешницу стаканом.
— Приятного аппетита, Мер! Еще раз поздравляю с новым званием. Все за счет заведения.
— О, большое спасибо, Гленн, — она в шутку отсалютовала ему и налила полный стакан водки.
Взболтнула мутную жижу в нем.
— За тебя, Ноэ, — прошептала она, левой рукой вытерев не кстати появившуюся слезу, — Ты знаешь, что я должна была это сделать, — и одним гладком осушила стакан.
Она не ощутила ни горького вкуса, ни обжига горла, словно обычная вода, а не знаменитая водка с острова Лаклан, сбивающая с ног крепких здоровьем мужчин, только что оказалась в ее желудке.
И все по одной причине.
Потому что в этот момент в трактир вошел он. В своем снятом с плеча головореза Борзого Даффа плащ-накидке и капюшоном на голове, прячущем лицо в темноте. Только небритый бледный округлый подбородок виднелся на свету, но она знала что его разноцветные глаза смотрят прямо на нее. Те же самые, что жгли ее на входе в трактир. Навершие в виде головы кота угрожающе шипело, поблескивая серебром.
И удивительно, что никто из стражников не обратили на эту худощавую и поджарую фигуру, замершую, как призрак какого-нибудь древнего поместья. Должно быть использовал какое-то свое колдовство, отводящее глаза.
Он кивнул ей в сторону запасного выхода, отчего Меррон удивилась. Высшие, откуда он знает где он?
Калвах с сожалением посмотрела на мясо, истекающего собственным соком, живот еще раз скрутило от голодной боли. Похоже предстоит очень долгий разговор с этим порождением темного волшебства соседей. Меррон, не долго думая, прямо голыми руками впихнула себе в рот почти все мясо, и жуя, превращая его в безвкусное месиво, вытерла руки об камзол, и быстро пошла к запасному выходу трактира, который находился слева от трактирной стойки. Насыщения она не испытывала, этот голод тяжело было унять.
Ее нежеланный спутник последовал за ней.
И только Гленн, вкручивающий краник в бочонок с пивом, обратил на них внимание. Тем более, когда кто-то посмел воспользоваться не теми дверями.
— Эй, Мер, что происходит? — успел он встать между ними, но нежданный гость остановил его, уперев ладонь в грудь, затем махнул мимо лица скрюченными в непонятном знаке пальцами.
— Ты нас не видел. Занимайся своим делом, — холодно произнес он, и Буфф просто вернулся к своему делу.
Задний двор «Домашнего волка» был пуст, но Меррон очень хотела, чтобы их там встретил хотя бы половой Гленна. Может быть тот догадался позвать стражу и с ее товарищей слетел бы морок.
Двор был огорожен невысоким забором, сколоченным из простых досок, у которых даже сучки не позаботились срубить. У крыльца стояла телега без передних колес, их сняли, чтобы она была в наклоненном состоянии, и туда легко можно забросить мусор и остатки еды. От нее воняло гнилью и нечистотами, а когда они вышли, и полоса неяркого свет каганцов попытался осветить двор, то куча крыс рванула из мусора в рассыпную, чтобы скрыться от неведомой угрозы. Жирных крыс, похожих на пузатые бутылки из-под туссентского вина. Вот здесь рыжему коту следовало охотиться, чтобы быть сытым, а не в порту.
Меррон пересекла двор, не обращая внимания на непогоду и грызунов, шмыгающих у нее под ногами, почти пару раз не наступив на их толстые розовые хвосты, отворила калитку, скинув крючок, пересекла узкую дорожку, по которой и катали подобные телеги, чтобы их смрад не распространялся на главных улицах. Она просунулась в щель между домами, желая обойти город стороной, подальше от любопытных глаз.
Ее спутник не отступал от нее ни на шаг. Следовал, будто молчаливый палач, впрочем, почему как? Он и был ее палачом, которого вырастили специально, чтобы убивать подобных ей. Но она надеялась, что сможет все объяснить ему, и в голове репетировала свой монолог, чтобы быть убедительной.
Так в полном безмолвии, плутая между домов, они вышли за город. Действительно, у Амбрехта не было стен. Они просто оказались перед шумящим в каплях дождя лесом. Островерхие ели перед ними, растущие настолько редко, что между ними спокойно мог проехать груженный обоз, и обычные деревянные дома прямо за спиной. Неудивительно, что в город всякая лесная живность могла забрести.
Они углубились в чащу леса, Меррон вела его по только одной ей известному маршруту. Земля чавкала под их ногами. Кроны деревьев, как не старались, но уберечь их от ливня не могли, одежда Калвах, из-за того, что она не взяла свой плащ, промокла так, что льняная рубаха под камзолом прилипла к телу и неприятно натирала соски. Ветка с мокрыми листьями хлестнула ей по лицу, словно пыталась остановить стражницу. Она коснулась рукой щеки и посмотрела на пальцы, на которых виднелись красные капли крови, шедший за ней спутник невольно фыркнул, будто учуял кровь.
Брели они снова молча и недолго, однако город все же скрылся за деревьями, пока не вышли к непонятному каменному изваянию, в высоту достигавшие почти сорок футов. Его не было по началу видно, лес хоть и хилый, но надежно скрывал пять столбов с общим основанием, вырастающим прямо из земли. Ели словно расступились вокруг сооружения и не желали расти рядом с ними. Даже трава, оставив голую землю. Когда они подошли ближе, нежеланный гость Калвах остановился на границе леса и полянки с изваянием, коснулся груди и подозрительно покрутил головой в капюшоне по сторонам.
Теперь было видно, что перед ними была наполовину закопанная в землю каменная ладонь. Она была древней, испещренные трещинами от времени и выщербленные на ветру пальцы ясно об этом говорили. Казалось, гигантский титан пал на поле брани, и перед смертью тянется, чтобы нащупать свой меч или топор.
— Это наследие змееголовых с’траа, — сказала Меррон, остановившись у каменной ладони, — Мудрые люди говорят, что они правили Эллиниаром задолго до появления эльфов и других Старших рас, и перед тем, как исчезнуть оставили много следов после себя, — Калвах с нежностью прикоснулась к большому пальцу, — Говорят, что они улетели на воздушных кораблях куда-то высоко в небо. К Высшим.
— Здесь много Силы, — ответил Сарет, и стражница невольно задрожала от его звука его голоса. Даже тогда в амбаре голос был другим.
— Да многие вещи, которые они оставили нам наполнены магией, но их не один волшебник еще не смог разгадать. Я люблю это место, оно успокаивает меня. И голод пропадает на время, — последнее она прошептала.
Меррон обернулась к ведьмаку, так и застывшему у края мертвой земли.
— Я до последнего надеялась, что Ноэ сохранит тайну обо мне, но он всегда любил поболтать, — девушка попыталась улыбнуться.
— А он и не рассказал, — сказал Сарет, так и сняв капюшона, — Я сам догадался.
— Как? — удивилась стражница, округлив глаза, — Я никогда ни кого не убивала в городе! Это все Киган! Он рвал людей в порту!