Я правда хреново соображаю.
Свет приглушен, создавая более мягкую атмосферу, но он все равно позволяет мне видеть мраморный пол и бледно-белые стены, покрытые картинами и картами. Все почти безупречно и похоже на то, что было до войны. Очевидно, что это часть здания, расположенного выше, и это меня заинтриговало, но тут я замечаю несколько открытых дверей и слышу доносящийся из-за них храп, поэтому я медленно сползаю по полу, вздрагивая от скрипа ботинок. Здесь я двигаюсь медленнее, и когда дохожу до двери, то спешу пройти мимо нее, даже не заглядывая внутрь.
Я не хочу, чтобы меня поймали.
Туннель, кажется, тянется бесконечно, петляет по земле, пока я не теряюсь, но потом поворачивает, и в конце него оказываются двойные двери ‒ двойные двери, которые закрыты, а рядом с ними на полу сидит и храпит чудовище.
Рядом с ним стоит урна с огнем.
Если монстр на страже, то он отстой, но мне это на руку, поэтому я благодарю бога, в которого не верю, и медленно прохожу мимо него. У двери не свожу с него глаз, открываю ее и проскальзываю внутрь.
Прикусив губу, оглядываюсь по сторонам и почти стону. Я нахожусь в другом здании. Ворча про себя, я начинаю идти, замечая, что здесь светлее. Дневной свет пробивается сквозь пелену темноты, и когда я выхожу в другую комнату, то понимаю почему. Наверху установлены мансардные окна, пропускающие лучи света. Я почти греюсь в нем, понимая, что сейчас я в безопасности.
Пока не слышу, как за спиной открывается дверь.
ГЛАВА 10
ТАЛИЯ
Я поворачиваюсь, открыв рот, когда вижу монстра, застывшего в темноте за дверным проемом. Его обычно мягкое лицо стало жестким, глаза горят красным огнем, он сжимает ручку с такой силой, что на ней остаются вмятины, пока наблюдает за мной. Солнечный свет разделяет нас. Он в темноте, а я на свету. На мгновение нас соединяет осязаемая нить, которая почти притягивает меня к нему. От этой глупой мысли я отшатываюсь на шаг назад, что, в свою очередь, подталкивает его к действию. Захлопнув за собой дверь, монстр уходит в тень. Его взгляд устремляется на проникающий свет, и тут я вспоминаю слова Арии.
Свет причиняет им боль, поэтому они никогда не выходят днем.
Вскоре я понимаю почему, когда, стиснув зубы и решительно сверкнув глазами, он делает шаг к солнечному лучу. Он мгновенно вздрагивает, руки сжимает в кулаки и делает еще один осторожный шаг ко мне. Сначала ничего не происходит, а затем на его коже появляются пятна, и он начинает пошатываться. В его глазах мелькает неуверенность, кожа начинает покрываться волдырями, но монстр все равно идет вперед, с губ срывается шипение. На его коже появляются все новые и новые волдыри, пока он, спотыкаясь, идет ко мне через свет.
— Катон, нет! — кричу я, делая шаг вперед в попытке остановить его, но успеваю одуматься. Почему я пытаюсь защитить этого монстра? Неважно, что он был добр ко мне и не причинил мне вреда, а еще искал мою подругу. Он все равно чудовище.
— Талия, — шипит Катон, и его колени подгибаются, с губ срывается болезненный стон. — Талия, ты ушла.
Его голос звучит невнятно, и я закрываю рот руками, наблюдая за тем, как кровь пузырится на его губах.
— Возвращайся! — требую я, глядя на дверь, которая приведет меня к свободе. — Катон, возвращайся!
— Не без… — Он кашляет и падает на колени в лучах солнца. — Моя Талия.
— Черт, черт, черт, — бормочу я, глядя то на дверь, то на монстра, наблюдающего за мной темными, полными муки глазами. — Я тебя сейчас ненавижу! — кричу я, бросаясь к Катону и подставляя свое плечо, пытаясь поднять его на ноги. Все, что мне удается, ‒ это хрюкать, как дикое животное, от его размеров и веса. — Ну же. Тебе нужно встать, или я уйду.
Это заставляет монстра двигаться. Катон спотыкается, но опирается на меня, покачиваясь, когда я тащу его к двери. Он идет медленно, и к тому времени, когда я оказываюсь внутри, кожа Катона полностью покрывается волдырями. Распахнув дверь, я пытаюсь втолкнуть его внутрь, но он, несмотря на боль, крепко хватает меня и тянет за собой, словно зная, что я снова собираюсь убежать.
Монстр за дверью исчез, а Катон, задыхаясь, прислонился к стене, глядя на меня.
— Ты могла бы пострадать, — хмыкает он.
— Да, да, но я не пострадала, и неужели ты ожидал, что я буду сидеть и гадать, когда же ты или твои люди убьют меня? — Я вскидываю руки, но бросаюсь к Катону, когда он начинает сползать по стене. Закатив глаза, я заставляю нас снова двигаться. — Давай, давай вернем тебя обратно, пока ты не превратился в лужу или еще во что-нибудь.