— Разве не было созвано собрание? Нас пригласили. — Самаэль ухмыляется, спрыгивая с лошади.
— Да, но ты никогда на них не приходишь, — смущенно отвечает Катон. Положив руку ему на спину, я придвигаюсь ближе, ища у него утешения и защиты. Ему нужно сосредоточиться, но я не в силах остановить себя.
— Ну, теперь мы пришли, — рычит Самаэль. Его голос темный, резкий и наполнен такой злобой и ненавистью, что бьет меня как хлыст.
Этот парень сильно ненавидит людей, но, похоже, он также ненавидит всех. Я никогда не хотела бы оставаться с ним наедине, это точно.
— И почему же? — спрашивает Акуджи.
— Потому что нам тоже интересно. А то, что рядом с вами стоят люди и не закованные в цепи, показывает мне, насколько вы слабы и насколько вам плевать, — усмехается монстр, вышагивая перед нами, как зверь в клетке, пока я прижимаюсь к Катону.
Катон тянется назад рукой, и обхватывает меня.
— Плевать на что? — повторяет Акуджи.
— На то, что человеческие солдаты сейчас окружают стену с оружием. — Самаэль ухмыляется, бросая эту бомбу.
Я расширяю глаза, мы все смотрим на него, а затем начинается хаос.
ГЛАВА 24
КАТОН
— Что? — рычит Акуджи.
Я стараюсь сохранять спокойствие, даже когда притягиваю Талию ближе, желая ее защитить. Я боюсь, что они пришли за ней.
Акуджи, должно быть, переживает тот же внутренний спор, потому что Ария утешает его.
— Они не пришли, когда я была за стеной с Талией, так что они не за нами. Хотя странно, что они сделали это сейчас.
— Почему? — спрашиваю я, желая понять, как мне лучше защитить Талию.
— Они пришли только сейчас, после того как другая женщина прошла через стену, так что же им нужно? От вас? Они пришли бы раньше, если бы хотели новой войны с монстрами, а если бы им нужны были мы, они пришли бы несколько дней назад. Логично предположить, что им нужна женщина. — Ария переводит взгляд на Самаэля. — Женщина, которую ты забрал.
— Ты забрал женщину? — Я зарычал, красный цвет застилает мне зрение. Мысль о том, что этот… этот ублюдок похитил невинную человеческую женщину, пробуждает во мне защитные инстинкты, и я становлюсь скорее зверем, чем человеком. Я чувствую руку Талии, ее мягкую маленькую ладошку, у меня на спине, удерживающую меня, а затем ее губы на коже, потом я успокаиваюсь.
Если бы только Талия знала о его репутации, о том, на что он способен и что он собой представляет. Ей было бы страшно даже находиться рядом с ним. Он чудовищнее любого из нас и неоднократно доказывал это своими действиями — действиями, которые привели его на территорию
Дарклингов в полном одиночестве много лет назад, прежде чем он основал свое собственное племя отщепенцев.
Я отхожу от Самаэля вместе с Талией подальше, не доверяя ни ему, ни его нестабильному поведению, ни его товарищу. Я не хочу начинать войну, но если он еще хоть раз взглянет на нее, ему конец.
— Она пришла на нашу территорию через стену. Законы гласят четко, — огрызается Самаэль.
Мой страх за невинную женщину только усиливается. Она даже не представляет, во что ввязалась. Возможно, она убегала от людей, а вместо этого наткнулась на нечто гораздо худшее.
Если она бежала и готова была войти в забытый город, наполненный нами, чтобы уйти от того, кто ее преследовал, значит, она знает что-то важное, что-то, что мы можем использовать для защиты наших людей и суженных. Акуджи, должно быть, думает о том же, потому что его слова повторяют мои мысли.
— Она должна что-то знать, — пробормотал Акуджи. — Мы должны выяснить, что.
— Она наша пленница, так что мы узнаем, что она знает. — Самаэль злобно ухмыляется.
Кровь грохочет в моих ушах. Я знаю, что он будет пытать ее и делать с ней невыразимые вещи. Акуджи не было рядом, когда Самаэль сошел с ума и превратился в монстра, которым его называли даже наши люди.
Он всегда был другим, и мы все понимали, почему, но он поддался этому.
Он стал дарклингом, монстром, которого боятся даже наши люди, и теперь у него в плену человек — одна из тех созданий, которых он ненавидит больше всего на свете.
— Если ты тронешь хоть один волос на ее голове, я разорву тебя на куски, — предупреждает Акуджи, в очередной раз доказывая, что мы думаем одинаково.
— Он этого не сделает, — медленно говорит Ария, встречаясь взглядом с Самаэлем. — Потому что если люди ее ищут и узнают, что он убил или ранил ее, они придут за ним и его народом. Он будет ответственен за то, что снова начал войну и, если я не ошибаюсь, нарушил ваши законы. Разве не так? — Ария смотрит на своего спутника жизни, и я вижу, как в его глазах светится гордость. Дура. Я качаю головой и притягиваю Талию поближе, радуясь, что Талия не рисует себе мишень против этого зверя.