Новый вид.
Дело не только в этом. Они хотят изменить нас, людей, и тогда уже никто не будет в безопасности. Я припрятываю как можно больше исследований, зная, что скоро нам нужно будет выбираться отсюда. Пройдет совсем немного времени, и они причинят вред Катону, чтобы заставить меня что-то сделать, и я могу только представить, через что проходят Ария и Акуджи. Нам нужно вернуться за стену, где у них нет власти.
Мы должны уничтожить исследования раз и навсегда, но это их не остановит. Нет, нам нужно их уничтожить. Однако для этого нужно разобраться в истоках. Я не понимаю принципов этих исследований и начинаю расстраиваться, понимая, что мне нужно раскрыть их секреты, чтобы защитить свой народ.
Мой народ…
Так вот кто они теперь?
Да, я решила, что они мой народ.
— Пойдем, научный сотрудник. Пора на обследование, — рявкает охранник некоторое время спустя.
— Обследование? — спрашиваю, но он игнорирует меня, и у меня возникает идея. — Ладно, одну минуту. — Я хватаю как можно больше вещей, запихиваю их в сумку и взваливаю ее на плечо.
— Что в сумке? — спрашивает один.
— Это для того, чтобы провести некоторые тесты на Катоне, монстре, с которым я живу в одной камере. Хейс хочет, чтобы я поняла этот процесс, поэтому они мне нужны, — объясняю я. Он, кажется, сомневается, поэтому я подслащаю ему пилюлю. — Ты правда хочешь побеспокоить босса, чтобы он подтвердил мои слова? А что еще мне с этим делать? — Я жестом показываю вокруг нас. — Не похоже, что здесь есть куда идти.
— Отлично, — бормочет он, и вместе с другим охранником ведет меня обратно через лаборатории в совершенно другую. Эта больше похожа на кабинет врача, со столом и шкафами вдоль задней стены, и, когда я осматриваюсь, в душе зарождается плохое предчувствие. — Что происходит? спрашиваю я, кладя сумку под металлическую кровать, чтобы о ней забыли.
— Залезай, — требует охранник.
Проглотив протест на случай, если они отыграются на Катоне, делаю то, что мне говорят, и, жду и гадаю, что они собираются со мной делать. Я нужна им живой, но ясно, что им нужны только мой ум и матка. А все остальное? Ну, это не имеет значения.
Я жду и жду, и наконец в кабинет вбегает человек в лабораторном халате. Он даже не смотрит на меня, пока идет к столику и подтаскивает его поближе. Я хмурюсь, пока док берет кровь, а затем осматривает меня. Когда он раздвигает мои ноги и проводит влагалищный осмотр без перчаток, мне хочется врезать ему по лицу.
Вместо этого слезы наполняют мои глаза.
Я хочу смахнуть их, пока они стекают по моим щекам, как горячие дорожки смущения. А ему все равно. Он обращается со мной как с животным, сканируя меня и проводя тест за тестом, а охранник наблюдает за этим, только усиливая мое смущение и страх.
— Разденьте ее, — приказывает мужчина, и охранник ухмыляется еще шире.
— С удовольствием.
— Подождите, нет! — протестую я, вскакивая на ноги.
Доктор хмурится.
— Я должен осмотреть тебя полностью, так что либо он тебя разденет, либо ты разденешься сама. В противном случае мы вырубим тебя и разденем.
Меня чуть не стошнило от одной мысли, что они могут сделать все, что угодно. Страх пронзает меня с такой силой, что руки трясутся, а ноги превращаются в желе. Охранник надвигается на меня, рвет одежду, а я кричу и отталкиваю его, вырываясь.
— Живо! — приказывает доктор. — У меня нет времени.
— Пожалуйста. — Я ненавижу испуганный шепот, который слетает с моих губ, когда охранник загораживает обзор доктору и ухмыляется, облизывая губы.
— Мне нравится слушать твои мольбы. Может быть, на обратном пути я отведу тебя в свою камеру, — шепчет он. — Но сначала давай посмотрим, почему этот монстр так безумно хотел попасть в твою киску.
Меня почти тошнит, страх настолько силен, что я дрожу как лист. Я была так сильна, так уверена, но люди — мерзкие существа. Монстр никогда не изнасилует. Женщин ценят, любят и считают равными, а здесь мне напоминают, что я ничто в этом мире.
Мои ученые степени, ум и значимость здесь ничего не значат.
Я все еще просто сучка, и это все, что они видят.
— Нет. — Мой голос слаб, и я ненавижу это. Ненавижу, что мне приходится бороться за то, чтобы мое тело принадлежало мне. Ненавижу, что мужчины считают, будто могут отнять у меня этот выбор только потому, что я женщина. Они ведут себя так, будто это их право — пользоваться моим телом, а мое согласие ничего не значит. Им все равно, что они разрушают жизни, все, что их волнует, — это сиюминутное удовольствие и чувство контроля.