– Если это не Ксюша, то кто? – задала им вопрос.
– Поинтересуйтесь по своему артефакту у других друзей, – посоветовал барон. – У вас много друзей?
– Много. И большинство мне не нравятся, – проворчала в ответ. Потом почесала макушку, и устало произнесла: – Уходите.
– Что? – удивились оба.
– Говорю: освободите мою жилплощадь! Немедленно! – вспылила я и понеслась к двери. Открыла замки и распахнула её настежь. – ВОН!
Мужчины переглянулись и преисполненные оскорблённого достоинства, убрались прочь.
Захлопнула за ними двери, заперла замки и с тоскливым пониманием внеплановых расходов поплелась на кухню.
Обвела взглядом катастрофу, чуть не заревела от досады.
«Так, не кисни», – приказала себе. – «Всё равно вычислю этого гада, что разыграл меня! И стрясу с него все расходы. Ещё и моральный ущерб потребую возместить».
Сделала фото погрома и приняла решение, что завтракать буду в кафе.
Направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и смыть пережитый стресс, как вдруг, из моей спальни донеслись мужские голоса.
По спине пополз холодок.
С пренеприятным чувством подставы, медленно вошла в комнату и застыла истуканом.
– Как? – выдохнула поражённо.
Граф и барон уставились на меня такими взглядами, будто я виновата во всех смертных грехах и должна вот прямо немедленно понести наказание.
Выглянула в коридор и увидела, что входная дверь заперта.
Снова посмотрела на мужчин и проговорила:
– Этого не может быть.
* * *
– Маргарита —
– Леди, что вам от нас нужно? – голос у Филиппа слегка бархатный, очень приятный.
А вот Виктор произносит речь голосом, предвещающим неминуемую смерть.
– Ведьма! Или ты немедленно ответишь, что происходит и во имя какой бездны выдернула нас в свой убогий мир, или же я тебя прямо сейчас уничтожу! Как известно, чтобы разрушить чары, можно пойти по самому лёгкому пути.
Брюнет сделал паузу и продолжил, чуть ли не по слогам:
– Нужно уничтожить того, кто наложил заклятие. Просто, не так ли?
Он сделал шаг ко мне, я два назад.
– Я просто убью тебя, – прошипел он. – Отвечай, что за магия? Что ты сотворила?
– Ничего, – в моём голосе сильная дрожь, немедленно изобличающая мой ужас.
Вдруг моё горло сводит спазм и мне становится трудно дышать. Страх парализует и мне кажется, что я действительно сошла с ума. Такого кошмара не происходит в реальности! Ни со мной, ни здесь, ни в нашем прогрессивном мире! Невозможно, чтобы книжные герои «ожили» и предстали перед своим создателем во плоти!
– Ну, всё, – голос Виктора Харриса напряжён до крайности, он вытянул руки ко мне, явно намереваясь придушить и начал наступать.
А я даже крикнуть не могу.
Страх сковал меня, парализовал, и только одна мысль билась в моей голове: «Это сон, всего лишь сон!»
Зажмурила глаза и затрясла головой, пытаясь проснуться.
– Харрис, угомонись, – услышала Филлипа. – Ты что не видишь, леди сильно перепугана? Не стоит давить, она сама всё расскажет. Без твоих… «методов».
– «Леди» явно имеет планы на нас с тобой, Майлз. Если желаешь, то можешь покорно ждать реализации её коварных идей. Я – нет. Она немедленно расскажет, что натворила или сделает проще – вернёт нас обратно.
Нет, так не пойдёт. Я знаю себя. Я не псих, не шизофреничка. Я не слышу голоса, ко мне не являются галлюцинации. Я абсолютно нормальный человек.
Но вот эти двое – ненормальное явление. И у меня есть только одно объяснение – я так сильно представила своих героев, описала их, что ненароком «дала им реальную жизнь»!
Понимаю, звучит бредово, но другого логичного объяснения у меня нет.
Распахнула глаза и наконец, сделала глубокий вдох, потом выдох, взяла себя в руки и, придя в себя, внимательно оглядела двух грозных мужчин, и произнесла максимально дружелюбным тоном:
– Хорошо, я сейчас всё-всё вам расскажу. Но скажу честно, услышанное вам очень не понравится.
– Мы вас слушаем, – мягко сказал Филипп.
Виктор сложил руки на груди, сузил свои глаза, наполненные нереальной синевой, и отчеканил повелительным тоном:
– Изложи всё кратко, чётко и по существу.
Господи, и зачем я своего злодея сделала такой вот язвой?
Потёрла виски, собираясь с мыслями, и сказала:
– Давайте сядем. В ногах правды нет.
Указала им на кресла, а сама забралась обратно в кровать. Почему-то в постели ощущала себя защищено.
Филипп развалился в кресле и чуть улыбался, глядя на меня. И глядел мужчина как-то уж оценивающе и явно не сильно страдал по поводу своего положения. Одёрнула халат, а потом и вовсе накрыла ноги одеялом.