— Господин Шахов? — донесся до меня из темноты неуверенный женский голос. В тоне незнакомки чувствовалась изрядная доля страха.
У меня отлегло от сердца — Господи, это была женщина! Она выступила из тени на освещенную лунным светом дорожку, в испуге уставилась на поблескивающий в полумраке ствол пистолета.
— Вы напугали меня, — хриплым голосом вымолвил я, шагнув в ее сторону, — кто вы и что здесь делаете?
— Я… извините, но может быть нам лучше войти в дом?
Подозрительно прищурившись, я окинул ее настороженным взглядом, но в неверном свете луны неясные очертания ее фигуры и лица мало о чем могли мне поведать.
— Хорошо, — кивнул я в ответ, — пойдемте.
В конце концов, опасаться не было причин, ведь я намного крупнее ее, к тому же моя правая рука в тот момент сжимала заряженный пистолет — пусть и газовый.
В доме при ясном свете я смог, наконец, как следует разглядеть ее. И был приятно поражен — точеная фигурка, стройные ножки, прелестное личико. Легкий загар гармонично контрастировал с восхитительными, серо-голубыми глазами и светлыми локонами. Взволнованность моя усилилась, когда я узнал, что она та самая, фигурировавшая в документах о наследстве родственница Людвига, ее звали — Лада.
— Когда мне сообщили о смерти моего брата… — с этими словами она достала из сумочки платок и, отвернувшись, вытерла набежавшие слезы, после чего, приведя себя в порядок, продолжила, — …я сразу же выехала в ваш город, но, попав по нужному адресу, убедилась, что дом заперт. Я не знала, куда деваться и уже хотела обратиться в полицию, но тут вспомнила о вас. Как-то в письме Людвиг упоминал о вас, как о своем лучшем друге, человеке, который ему очень близок и дорог. Ну и, кроме того, я видела вас вместе в какой-то передаче по телевизору. Одним словом, узнав в адресном бюро адрес, я отправилась к вам и… вот я здесь.
— Долго вам пришлось ждать?
— Часа четыре, не больше.
Я неодобрительно покачал головой. Четыре часа торчать в моем саду, в то время как где-то рядом возможно бродит этот маньяк с ножом, острым как лезвие бритвы.
— Вы отчаянная девушка, Лада, — пробормотал я вслух.
— Почему? — она удивленно округлила глаза.
— Наверное, потому, что вы ни о чем не подозреваете, — я выдавил улыбку и, неожиданно для самого себя, добавил, — блаженны не ведающие.
На ее лице было написано недоумение, но я, настойчиво избегая ее вопросительного взгляда, ловко переменил тему и поинтересовался насчет ужина.
— О, я ужасно голодна! — слегка смутившись, воскликнула моя гостья.
«Ага, к тому же из нас двоих проголодалась не только ты одна», — подумалось мне. Лада благосклонно предложила свою помощь в приготовлении трапезы. Вполне естественно, что я не отказался.
За ужином мы поддерживали непринужденную беседу, во время которой я предложил своей новой знакомой некоторое время, пока будут улажены все формальности по передаче наследства, пожить у меня.
— Вы так добры ко мне, Иван! — взволнованно воскликнула она, сложив перед собой руки в жесте, напоминающим молитвенный, — но мне как-то неловко пользоваться вашим доверием…
— Глупости, — перебил я ее, — будет ничуть не лучше, если вы поселитесь в гостинице. К тому же цены сейчас, ой-ой какие.
Одним словом, мне не пришлось долго ее уговаривать. Самому же мне было приятно от того, что родственница Людвига, тем более такая симпатичная, остановилась у меня.
Покончив с трапезой, мы поднялись наверх, где я предложил Ладе расположиться в моей спальне, а сам устроился в комнате напротив, рядом с гостиной. Я поступил так потому, что ведущая в спальню дверь, единственная из всех, запиралась на засов, а на окно не далее как вчера я на всякий случай поставил металлическую решетку. Пусть уж моя ни о чем не догадывающаяся гостья будет в большей безопасности. О себе я уже не так беспокоился, наверное привык к постоянному ожиданию новых нападений. К тому же к моим милым друзьям — кочерге и тесаку — присоединился теперь еще и газовый пистолет. Не хватало только базуки и противопехотных мин.
Ночью, во сне ко мне явился Людвиг, весь окровавленный, но счастливый оттого, что успел как раз вовремя на нашу с Ладой свадебную церемонию, которая почему-то проходила в районном управлении внутренних дел. Обеспокоенный Теодорский вежливо, но настойчиво уговаривал Людвига смыть с себя кровь, но тот отнекивался, утверждая, что еще успеет это сделать.