– Ваш отец пригласил меня, чтобы обсудить ситуацию с господином Ланге, – негромко продолжил Салливан, с щекотным любопытством разглядывая мои пунцовые щеки. – Мальчик не справляется с программой, для него это может плохо кончиться.
Я растерянно поморгала. Как мы вообще с ламбикуров, «неангельской» сущности магистра и моей невинности на Эмиля перескочили? Похоже, Рандор понял, в какую пучину смущения меня погрузил этими своими… ну, допустим, «предположениями».
– Почему вы не могли обсудить его ситуацию в Академии? – фыркнула, раздраженно дергая плечом.
– Много лишних глаз, – спокойно ответил Салливан. – Вы верно заметили: сейчас не понять, кто враг, а кто друг. Никто не желает давать комиссии очередной козырь.
– Ну вот и идите… Обсуждайте… – махнула рукой в сторону двери.
– Княгиня Карповская задерживается. Решение принимать ей.
– Ясно, – я понимающе кивнула и шумно набрала воздух в грудь. – Дверь в кабинет – напротив. Постарайтесь больше не путать.
Магистр задержался взглядом на моих губах и медленно кивнул в ответ. Развернулся и вышел прочь.
Вот и славно: меньше троллей – больше кислорода. А то я, Судьба свидетель, так вообще дышать разучусь. Снова спасать придется.
Глава 3. О рычагах, ловушках и неполноценных каплях
Судя по самодовольному виду, Джадди подслушал весь наш с магистром разговор. Может, и славно, что он нем, как дерево, и никому о нем не расскажет? Пощекотав листик чудо-ветки, я присела на кровать и натянула любимый свитер. Пока по дому бродил тролль, все труднее было находить здесь «зону комфорта».
От свитера крепко пахло лавандой: вчера я помогала тете Мэл вычесывать колтуны из волчьей шкуры декана Осворта. Шампунь с хвойной отдушкой закончился, и нашему одомашненному вервольфу пришлось немного пострадать. Я его видела сегодня за завтраком: Ромул до сих пор морщил нос, фыркал и демонстративно отплевывался.
Декан давно принял свою волчью суть и любил «особые ночи», которые мог провести в лесу наедине с мыслями и наглыми зайцами. Мне же высовывать нос наружу нравилось все меньше. Дни становились холодней, зато в доме бесперебойно работал камин и система магического отопления.
Хотелось постоянно кутаться в свитера, пить пряный цветочный сбор и жарить зефир. Чем мы и занималась с подругами каждые выходные. Из-за вечного присутствия в Академии господина Бехтерева и лысого инспектора пока не получалось считать ее домом. Вот мы и сбегали к бабушке Джулс и дедушке Артуру.
С поездки в Индийский университет прошло больше месяца, а комиссия никак не желала уезжать. Что до моих мыслей… Мои мысли никак не желали отпускать шурхов поцелуй.
Он все внутри взбаламутил. Взорвал новыми эмоциями и диковинными желаниями. Смутил, сбил с толку. Выдрал нагло из привычных забот. Даже шмырлы поглядывали на меня с подозрением, словно не узнавали типичную Аву-катастрофу в задумчивой барышне, строгающей салат.
Эти напористые, умелые губы мне даже снились, хотя их об этом никто не просил! И еще руки… Знающие, что хватать и где сжимать… Наглые, по-хозяйски уверенные. Словно я дала ему какое-то разрешение! Но я не давала. Ведь нет?
И больше всего смущало присутствие этого мужчины в Пункте Связи. Поскольку у комиссии уши были повсюду, Малый Совет и единомышленники перенесли собрания в место, хорошо защищенное от чужих органов слуха. Теперь преподаватели заседали прямо тут, в столовой. Декан Осворт с женой, степенная Ксения Игоревна, вечно куда-то торопившаяся госпожа Пруэтт, отстраненная, вся какая-то неземная красавица-дриада…
Как-то раз вместе с госпожой Дороховой на собрание заглянул незнакомый светловолосый мужчина с красивыми зелеными глазами. Но после того, как мама в радостном порыве повисла на его крепкой шее, а папа так многообещающе зыркнул, что даже у меня горло свело, захаживать перестал.
Это он, конечно, правильно: уверена, мама по молодости многих поклонников не досчиталась. Зато грунт под Монстроглазом нынче потрясающе питательный, это и Джадди подтвердит.
А вот на Салливана папенька, к прискорбию, так не зыркал. Выяснилось, что перед нашим отбытием в Индию магистр успел рассказать отцу об отравлении пыльцой горянки, обратив папино внимание на мое припухшее запястье. И поделился подозрениями насчет виновника.
На Приветственном балу этот тролль глаз с меня не спускал! И видел, как ко мне прикасались Глэдис, Эйнар, Микаэлла, Энджела и Бехтерев. Так что ректор не из мести отправил Вяземскую на тестирование: ему нужно было время, чтобы обследовать комнаты «подозреваемых». Девенпорт тем же утром вызвали на практику в библиотечный архив, а Бехтерева отвлекли заседанием Малого Совета, на котором комиссии вдруг разрешили поприсутствовать.