Сверкнула блестящим боком рыбина клинка, целя в незакрытую голову.
Кай не глядя отмахнулся, пнул ногой в черно-белый щит. Мечника пронесло мимо, разворачивая. и он тут же получил в спину рогатиной.
Жаркое золотисто-алое марево застлало глаза. Злость и ярость сотен его людей сделалась ощутимой, вещественной, как жар из печного жерла.
Грязевой поток, сметающий все на пути. Лавина.
Уносящее разум ощущение бессмертия и неуязвимости.
Не думай. Сражайся. Убивай.
И все будет хорошо.
- Шиммеееель! - дико заорал Кай вместе со всеми и кинулся на галерею, к пролому, в самое пекло. Призрачная кобыла несла его, и чужая, призрачная рука поддерживала меч.
***
На западный, самый дальний конец косы, они выбрались уже в сумерки. Погода портилась, стемнело раньше обычного, все небо затянуло тучами. Радо ворчал и чертыхался под нос - он рассчитывал дойти до места по светлу. Котя помалкивала, то и дело останавливалась, поворачивалась спиной к ветру и, щурясь, изучала исчерканную угольком тряпицу.
Зарен мог бы рассказать дорогу подробнее. А Радо мог бы аккуратнее рисовать.
Они шли и шли по кочковатой травяной косе. Ни кустов, ни елочек - только седая осока, поломанные куртины камышей, исчерна-зеленые листики брусники, пятна мокрого снега. Ветер трепал плащи, толкал в грудь, заставлял жмуриться. Котя давно уже подоткнула юбку повыше, чтобы та не стесняла шага. Радо, окинув взглядом, мужские порты, заправленные в сапоги, криво усмехнулся, но язвить не стал.
Он шевелился уже не так резво, как в начале пути. Рыцарь, несущий на себе пару квотеров железа, не привык мерять ногами мили колдобин и жидкой грязи. К концу дня Тальен сделался скуп на лишние жесты и лишние слова.
Очередной раз вытащив карту, Котя обнаружила, что не различает больше угольных черточек на замусоленной тряпице, как ни щурься и ни криви рожицу. Сумерки обесцветили все кругом, размыли контуры и тени. Из серой мглы над головой посыпался снег, вызвав у Тальена новый поток проклятий. Котя поспешно спрятала карту за пазуху.
Слипшиеся комками хлопья несло шквалами, как носит ливень: пару мгновений ничего не видать, залепляет глаза и течет за ворот, потом передышка, и ты можешь наблюдать, как стена снега движется в двух шагах от тебя.
Котя, зазевавшись, с размаху ткнулась в широкую спину рыцаря, обтянутую отсыревшим плащом.
- Ни хрена не понимаю, - проворчал Радо. - Мы заблудились?
- Вроде не... Пока идем по косе, по сухому. - Котя потерла ушибленный нос и добавила: - Благородный сэн.
- Боюсь, здесь уже не сухое.
Радо потыкал слегой перед собой. Котя отшагнула в сторону и тоже потыкала. Слой мха и травы был тут заметно толще, а твердь уходила под него, чем дальше, тем глубже. Коса закончилась, они с Тальеном стояли на границе трясин.
- Твой дядька говорил, что Чарусь видно с косы. Мы всю косу прошли, не видно ни шиша.
- Так снег же...
Радо задрал к небу голову, капюшон сполз, волосы раздуло вороньим гнездом. Глазницы тут же залепила холодная каша. Тальен отер лицо рукавом, сплюнул и выругался.
- Паскудство! И чудей этих не видно. Должны тут кишмя кишеть, куда подевались?
- Наверное в Чарусь сползлись все. Они ж как лягухи, холода не терпят, засыпают. Слушьте, добрый сэн. Переждать снегопад-то придется.
- Еще чего! Времени и так в обрез. Куда дальше топать?
- Да кабы я знала...
- Карту давай.
Котя отступила.
- Не дело, добрый сэн, незнамо куда в болото идти. Да еще по ночи. Сгинем, тьфу-тьфу-тьфу. Переждать надо.
- Я сказал, карту давай!
Рыцарь рванулся вперед, но девица оказалась проворней. Отпрыгнула, увернулась от тальеновой слеги. Отбежала на несколько шагов.
- Ишь ты, - сказал Радо, отирая прилипшие ко лбу волосы. - Хорошая реакция.
- Чего хорошее? - насторожилась Котя.
- Шустрая ты коза, говорю.
- Я не коза!
Он оперся на шест, устало прислонился к нему лбом. Их с Котей снова накрыл шквал. Снег повалил так густо, что девушка потеряла фигуру стоящего напротив. На пару мгновений ей показалось, что твердь сократилась до крохотного пятачка под подошвами, а снег идет снизу вверх, словно падаешь сквозь него, а потом вбок, и наискосок, и в другую сторону, и нет больше ни неба, ни земли, а есть падение или полет сквозь полное белого крошева пространство.
- Катина-а!
Она ухватилась за голос, как за протянутую руку.
- Я тут, добрый сэн!
Из крошева выдвинулось темное, громко дыша и позванивая железом, ухватило Котю за плечи.