Потом она обернулась и рявкнула на толпу любопытных так, что Мэл все-таки прикрыл глаза и попробовал потерять сознание.
Судя по тому, что его подняли и скоренько понесли куда-то, даже не особенно раскачивая, такой способ командования всем оказался привычен и развеял любые сомнения.
И все же.
Что я ей сделал?
10.
Он рассказал ей все, знал, что поймет. Вытряхнул, как горькие коренья из корзины. Лежал, смотрел в потолок и говорил, не останавливаясь, чтобы подобрать слово. О том, как Вир, намаявшийся с неуправляемым подростком, однажды ляпнул в сердцах - нетварь.
Нетварь - это хуже отродья. Хуже швали подзаборной.
Нечеловек.
Каева мать, Крита Арвель, приходилась Виру двоюродной сестрой. Ни он, ни она не унаследовали легендарной золотой масти, так и жили. Что же. У нее были каевы зеленые глаза, пушистые каштановые волосы.
Кай ее никогда не видел, а Вир помнил и часто говорил.
Не дареной крови, меньшую ценность в семье, ее выдали замуж за полезного лорду Арвелю рыцаря - Кавена с северной границы.
Свадебный поезд выехал из Тесоры, миновал Старый Стерж, а на Чудовых Лугах его атаковали разбойники. Стояла весенняя распутица, и с ними ездил Шиммель.
- Ты же нездешняя, - сказал Кай уверенно.
- Я в Вереске родилась, далеко.
- Есть такое поверье, если дать Шиммелю лошадь - он будет ездить с бандой всю весну, пока снег не сойдет. Или всю осень, пока реки не встанут. Вир говорил... тогда поздняя весна была. В начале мая еще лежали сугробы в оврагах. Ну и вот...
Кай рывком сел, вызывающе вздернул подбородок. Ласточка смотрела мимо него, куда-то в свои собственные воспоминания.
- И этот Шиммель, кем бы он ни был, взял твою мать силой, - сказала она, наконец. - Чужую невесту. Что ж, бывает.
- Ты не понимаешь, - Кай говорил отстраненно, словно не о своей истории. - Он полуночный. Демон. Выбрал ее. Приглянулась.
Ласточка скривилась, но ничего не ответила. Кто бы на его месте не начал приукрашать неприглядную правду.
Бывает и такое - юная девушка едет к свадьбе и почестям, а попадает в грязные лапы. И носит потом... майское дитятко. Чтобы родить в самую лютую стужу, февральские беспросветные сумерки.
- Кавен хотел, чтобы я... чтобы она... вобщем, чтобы ребенка не было. Но она сначала болела, а потом уже было поздно.
- Хорошо, хоть в живых оставил, - безучастно сказала Ласточка.
- Это мать. Она написала Виру и упросила, чтобы он меня забрал. Когда я родился, она сразу ушла, встретиться с ним. И меня унесла. Он ждал...недалеко, с лошадьми. Только она слабая была, он сказал - истекла кровью, пока ехали.
Кай то ли кашлянул, то ли всхлипнул, слепо глядя на изнанку крыши. Глаза его были зелеными и грешными, как зимний омут, как заводь у чертовой мельницы.
- Так ты лорденыш, получается, - протянула лекарка. - Из высоких, из Арвелей... надо же.
Если не врешь, как обычно.
- Ну... да, из благородных, - Кай хмыкнул. - Да что мне с лордской крови. После того, как Вир забрал меня от кормилицы, я большую часть жизни ночевал под забором. Вон, смотри - золотые кудри. Родичи мигом признают.
Он потыкал пальцем в глянцевые черные пряди.
- Да и сам я... чистое золото.
- Золото, золото, - Ласточка рассмеялась. - Костлявое только. Зловредное костлявое золото.
Кай заржал, как конь и выбил босыми ногами дробь по полу. Тяжелые мысли задерживалось в нем так же надолго, как вода в решете.
Оставайся, едва не сказала она.
- Что же ты... осенью отца искать? - язык произнес совсем другое.
Парень посерьезнел, насупился.
- Хотел бы я глянуть на него, - сказал он, наконец. - Но, видишь ли...
- Что?
- Где я его найду? Он же полуночный. Да и...
Творожники, было написано на скуластой рожице. Творожники, луковый суп, чистое белье, тепло очага...
Ласточка.
Дура ты немыслимая, подумала лекарка. Дурища.
- Зимой возьму отпуск, поедешь со мной вместе в Тесору, - Кай навострил уши. - К ...одному моему другу. Он, может, возьмется тебя обучать. Чтобы ты не снес тут полгорода. А пока будешь ходить в учениках у меня. Согласен?
- Ура! - Кай перекувыркнулся назад, подняв облако пыли, потом встал на руки. Подол рубахи свалился ему на голову, обнажив впалый загорелый живот, длинные лохмы волоклись по полу, ноги выписывали в воздухе кренделя.
На сына знатной леди и полуночного демона он походил, как кошка на кучера.
- И не вздумай больше ко мне подкатываться, - строго сказала Ласточка. - Забудь.
- Да, хозяйка! Как скажете!
Он рухнул обратно и сотряс весь чердак.