Поймать того Шимиля никакой нет возможности, оттого как кобыла его по болотам ступает, словно посуху и пышет из глаз и ноздрей зеленым колдовским огнем.
Болтают, что разбойным людом в лесах правит какое-то шимилево отродье, атаманы почитают его самым богохульным образом и приносят кровавые жертвы, непременно светлой масти кобыл, свиней и младенцев.
К тому должен я с прискорбием прибавить, что местное вино деликатно весьма, однако при недолжном злоупотреблении отяжеляет голову и омрачает утреннее пробуждение. Оттого полагаю, что болотные демоны и их нечестивые выродки того же корня в умах происхождение имеют, что и моя сегодняшняя утренняя хвороба.
Лечить подобное потребно рассолом или кислым питьем, а для татей, по здешним лесам укрывающихся, имеется средство надежное, виселицей именуемое..."
3.
- Вот ты себе представь, - бубнили спереди на козлах. - Ты представь, в здешних лесах такое творится... О прошлую осень разбойники взяли Чистую Вереть, лорда нашего крепость. Большая крепость, гарнизон там был хороший. Говорят лезли на стены чуть ли не с голыми руками, дрались, как черти. Уймищу народу поубивали, да как зверски! Главарь их самолично лорда Кавена зарезал, не в бою - безоружного...
Горбушка, возница, правивший лекарским фургоном, неопределенно хмыкнул.
- Ты то откуда знаешь?
- Да тут все знают. А когда лорд старостержский тут летом со своими людьми понаехали, разбойники сквозь землю провалились. Ищи свищи их по лесам. А они, ты слушай, по Лисице спустились до Ржи, и там на рудник маренжий напали. И нынче у лорда разбойного стока людей, что Вереть не вмещает, будто горшок с дурной накваской. По фортам да окрестным селам стоят.
- Эва как...
- И грозится разбойный лорд на Тесору идти и огню ее предать. А после - на Катандерану саму! Видать королевскую корону примерить хочет.
- Да ну...
- А то!
Дождь зарядил пуще, хлестко стучал по кожаному пологу фургона, Ласточка даже подумала - не зашнуровать ли полотнище, прикрывающее вход, накрепко.
"Ладно, доделаю штопку, а там уж можно и в темноте прокатиться"
Чавкали колеса, проворачиваясь в раздолбанном пехотой и рыцарями дорожном месиве, поскрипывали ступицы, впереди хриплый голос затянул песню, такую же монотонную, как ливень за прогибающимися стенами повозки. Другие голоса - глуховатые, далекие - подхватили.
Песня тянулась размокшей дорогой, иголка с привычным скрипом втыкалась в льняную ткань. Свет, проникающий внутрь фургона, был серым.
Говорливый проводник на облучке притих, видно притомился чесать языком, сидел, покашливая в кулак. Горбушка бурчал что-то, потом угомонился тоже.
По обеим сторонам дороги тянулись широкие поля, заросшие короткой пожелтелой стерней, за полями пушился темным лес, тяжелое небо налегало сверху.
Ласточка шила, фургон трясся.
В такую погоду только и делать, что вспоминать...
...Та весна походила на осень. Утренние сумерки перетекали в вечерние, днем шел дождь, а к ночи подмораживало. Поеденный туманами снег отступил в канавы и под заборы, обнажая тоскливый городской срам. Чуть позже весна прикроет его травкой, а лето - пылью, но пока Старый Стерж был похож на прокаженного в язвах и отрепьях.
Поздно вечером кто-то затопал на крыльце и загремел кольцом, и Ласточка подумала, глядя на темный ставень, что откроет сторож. Но сторож спал пьяный и не открыл, а к грохоту кольца прибавились невнятные возгласы и удары ногой. Тогда Ласточка взяла свечу и отправилась открывать сама.
- Кого мары принесли?
- Ласточка! - заорали из-за двери. - Отворяй! Получи недожмура, пока дышит.
Васк, угольщик из Бережков, он возил уголь и в гарнизонную больничку. Ласточка отвалила засов. В дверном проеме, на фоне синей мглы, нарисовалась горбатая фигура в обвисшей шляпе.
- Что у тебя?
Васк заслонился от света черной ладонью. Под ногами у него лежал ворох обледенелых тряпок, завернутых в рогожу, которой угольщик накрывал груз в повозке.
- Да вот, валялся в колее... Кажись, придавил я его. Грех такое на душу брать, вот, тебе приволок.
- Чтоб я о твоей душе позаботилась, да, Васк?
- Он, видать, давно там лежал, в колее-то. Льдом схватило. Еле отодрал. Но я пощщупал - еще живой, ага. Не, думаю, надо до лекаря снесть. А то я ж прям наехал на него. Возьми его, Ласточка, голубочка...