Не желая оставаться в долгу и не имея возможности схватить еще мяса, — его уже больше не было, — Чуффеттино загреб рукой всю чечевицу и собирался засунуть ее в рот, когда Джино неожиданно ударил его по руке, и вся чечевица очутилась на полу.
— Что ты делаешь! Все просыпал! Дурак!! — воскликнул с раздражением Джино.
— Что?!? Это ты мне?!
— Конечно, — тебе. Дурак и разиня!
— А! В таком случае — подожди же.
Мальчишки схватились и начали угощать друг друга тумаками и пинками. После десятиминутного сражения приятели разошлись: Чуффеттино — с распухшим носом и подбитым глазом, а Джино — с расцарапанным ухом и бровью, похожей на пестрый фонарь. Сведя таким образом счеты и не оставшись друг перед другом в долгу, им ничего больше не оставалось, как помириться, что они, ни минуты не задумываясь, и сделали. Подав друг другу руку, они обнялись, поцеловались и поклялись никогда больше не ссориться.
— В конце концов ты, пожалуй, был прав, — сказал Чуффеттино, приближаясь к тарелке, в которой был картофель. — Жаркое, правда, было немножко пересолено… Надо теперь посмотреть…
— Верно! Мне как раз то же самое пришло сейчас в голову: нужно попробовать картофель!..
— Да… Только, что мы будем делать, если дядюшке Теодору ничего не останется на ужин?
— Скажешь, что без него заходила его жена и что она решила ужина сегодня не готовить.
— Нет, это — нельзя: он узнает… Лучше приготовим ему что-нибудь потом сами.
— Отлично! У меня как раз явилась сейчас блестящая мысль… Твоему хозяину мы сейчас зажарим кошку.
— Кошку?
— Ну, конечно. Мясо кошки, как две капли воды, похоже на мясо зайца. Я это отлично знаю потому, что мой отец всегда подает своим посетителям жареных кошек, говоря, что «вот вам заяц, которого я накануне сам застрелил на охоте».
— А где же мы ее возьмем — сейчас — кошку?
— Надо поискать. Найдем.
— Знаешь что? Возьмем хозяйскую кошку. Она сейчас была здесь, в кузнице.
— Отлично… Кись, кись, кись!
— Не идет. Не хочет! Но все равно, я ее разыщу. А ты тем временем разведи в печке огонь.
Чуффеттино кошку разыскал, но поймать ее было не легко. Предчувствуя, какая опасность ей угрожала, она делала невероятные прыжки, пряталась во все темные углы, выскакивала оттуда, когда этого всего меньше можно было ожидать, и, как безумная, носилась по всей кузнице. Тем временем Джино, стараясь изо всех сил поскорее раздуть огонь, оборвал веревку мехов, потом, чтобы лучше разгорелись щепки, наложил в печку целую охапку журналов и книг, — все, что было в кузнице (дядюшка Теодор любил слыть за интеллигентного, интересующегося литературой человека), а когда они загорелись, немедленно залил их водой, так как ему показалось, что огонь чересчур велик. Чуффеттино, продолжая гоняться за кошкой, ронял все, что только ни попадалось ему под ноги: столы, стулья, скамейки. Наконец, желая вытащить кошку из-под шкапчика с посудой, куда ей удалось спрятаться, он свалил этот шкапчик со всеми находившимися в нем стаканами и бутылками. Вы представляете себе, что получилось? Все стаканы, графины, рюмки — все разбилось вдребезги! Разгром получился полный. Пользуясь общим смятением, кошка, улучив удобный момент, выскочила вон из дверей и помчалась к площади. Увидя это, наш герой совсем потерял голову, и, бросив все в кузнице, как безумный кинулся за ней в погоню. Через момент его настиг и Джино. И вот оба друга, как сорвавшиеся с цепи бесенята, мчатся за кошкой! Они мчатся все дальше и дальше, по крутым извилистым тропинкам, вон из Коччапелато по направлению к большому, темному лесу, мчатся, окруженные прозрачным сумраком наступающей теплой лунной ночи.
Глава пятая, в которой Чуффеттино из-за своих проделок принужден провести ночь в лесу, где и встречается с волком-оборотнем
Мальчики добежали до берега моря, и, следуя вдоль пляжа, достигли соснового леса. Там, под деревьями, царил полнейший мрак, но это не остановило бегущих. Они продолжали бежать все вперед и вперед, наугад, то наталкиваясь на стволы деревьев, то попадая в густой кустарник. Они падали, поднимались и бежали дальше. Наконец, добежав до небольшой, освещенной луной, лесной полянки, они остановились. С трудом переводя дыхание, они стояли несколько минут молча, потом Чуффеттино проговорил жалобным голосом:
— Ну как же, как же я вернусь теперь в кузницу?