— Ах, — сказала Рафаэлла, и её ручки дрогнули. В результате чего рука Пиноккио продвинулась ещё выше. — Сударь, это очень дорогой подарок.
— Это не подарок, — сразу предупредил Буратино и, чтобы не огорчать девушку, поспешно добавил: — Это символ нашей любви, мы должны быть чисты перед Богом и людьми.
— Ах, синьор Пиноккио, что же это такое, раз не подарок? — почти простонала красавица.
— Я прошу вашей руки и сердца, — выдохнул Буратино.
— Ах! — только и смогла ответить девушка.
— Если вы согласны, возьмите и наденьте это кольцо, — произнёс Пиноккио.
Конечно, надеть кольцо на палец любимой женщине должен сам мужчина, но Буратино не мог оторвать руки от ноги этой самой женщины. И Рафаэлла взяла кольцо сама. А пока она его надевала, рука Буратино поднялась так высоко, что девушка почувствовала себя в опасности и запротестовала:
— Сударь, я умоляю вас, сжальтесь надо мной, я же порядочная. Трогайте во всех других местах, где вам заблагорассудится, и даже… даже под корсетом.
— Вы меня удивляете, — возмутился Пиноккио, — мы уже помолвлены. Неужто я не могу рассчитывать даже на такую малость?
Такая постановка вопроса поколебала Рафаэллу, и она спросила:
— А когда же вы пойдёте к папеньке просить моей руки?
— Завтра же, — пообещал Пиноккио, — с самого утра.
— А свадьба когда?
— Месяца через два.
— Вот месяца через два вы всё и получите, — с этими словами красавица вытряхнула руку Пиноккио из-под своей юбки.
— Вот как? — сразу помрачнел Пиноккио.
— И никак иначе, — отрезала девушка.
— Значит, вы меня не любите.
— Я вас люблю и согласна выйти за вас замуж, но удовольствия только после свадьбы. Ну что вы не можете подождать два месяца? — в её голосе чувствовалось недоумение.
— Нет, не могу.
— А придётся.
— Но мы же помолвлены! — возмутился Пиноккио.
— Помолвлены — ещё не женаты, — ответила Рафаэлла. — А то вы, мужчины, господа известные. Возьмёте своё, а потом ищи вас.
— Сударыня, — Буратино даже встал. — Такого оскорбления я, кажется, не заслужил. Неужто вы сомневаетесь в моих чувствах?!
— После церкви я не буду ни в чём сомневаться, — заверила его красавица.
— Значит, не доверяете?
— Ну, не то чтобы…
— Не доверяете, — констатировал Буратино. — Ну, что же, — решительно произнёс он, ему было страшновато от этой собственной решительности. Честно говоря, он боялся потерять эту девушку, но наш герой был игрок, поэтому он пошёл ва-банк и стал применять план Луки Крючка. — В таком случае, — произнёс Буратино, — не вижу целесообразности наших дальнейших встреч. Я до глубины души оскорблён вашим недоверием и ухожу навсегда.
— Уходите? — удивилась Рафаэлла, и её сердце чуть-чуть дрогнуло, ведь замужество было так близко. Но она была гордой девушкой, поэтому поджала губы и произнесла. — Ну и уходите, прощайте.
— Прощайте, — ответил Буратино, — и прошу вас вернуть мне моё кольцо. И не потому, что мне жалко. Нет, просто это кольцо было символом моей любви к вам. А раз наша помолвка расстроилась… В общем, верните кольцо, раз не доверяете и не любите меня.
И тут сердце девушки дрогнуло уже сильнее, ведь кольцо так удобно сидело на пальце и так шло к её платью.
— Ну, какой вы, право, принципиальный, — произнесла она.
— А как же вы хотели. Вы чуть ли не подлецом меня выставляете, не доверяете мне ни на йоту, не любите меня…
— Я люблю вас, — всхлипнула девушка, которой очень хотелось замуж и которой очень нравилось кольцо.
Буратино почувствовал слабину и в сердце, и в глазах красавицы. Он тут же подсел к ней и со страстью зашептал:
— Сударыня, а уж как я вас люблю! Жизнь без вас не представляет для меня никакого смысла. И мне было бы очень горько потерять вас. Но ваше недоверие ко мне… Оно меня убивает.
Его рука снова поползла по ножке, забираясь всё выше и принося своему обладателю наслаждение.
— Да нет же, я вам доверяю, — произнесла девушка, абсолютно не препятствуя продвижению руки, — просто я волнуюсь.
— Не волнуйтесь, через два месяца вы будете смеяться над своими страхами и волнениями. И будете вспоминать их как романтическое приключение. А я в то время, ваш верный супруг, буду дарить вам кольца, серёжки, браслеты и кулоны каждый месяц. Клянусь вам! — взволнованно шептал Пиноккио, когда его рука поднялась высоко, как никогда. И он уже почти чувствовал свою победу.
— Правда, будете дарить, даже после свадьбы? — содрогаясь от волнения, спрашивала красавица, уже даже и не инсценируя попыток сопротивления.