— Я даже такого себе представить не могу, у меня бумаг до потолка, я в них просто закопался, — произнёс Буратино.
— До потолка? Лицензии, разрешения, директивы, постановления, отчёты, балансы? Знаю-знаю, бухгалтерия. А можно ли взглянуть на все эти ваши бумаги? — спросил следователь.
— Увы, нет, всё недавно сгорело, — ответил Пиноккио.
— Ах, как жаль. Видите, как обстоят дела, вы закопались в лицензиях и отчётах, — произнёс синьор Александр, — а некоторые люди, тоже коммерсанты, без всяких лицензий и разрешений запускают винокуренные заводы.
— Неужто у нас в городе? — спросил Буратино.
— Не в черте города, но недалеко. И вот у меня какой вопрос возникает, — синьор Бернарди сделал паузу. — Есть ли у вас в городе, синьор Джеппетто, правоохранительные органы или их нет?
— В каком смысле?
— Да в прямом, — и тут первый раз в голосе синьора Александра звякнул металл, — у вас в городе есть хоть какая-нибудь власть или всё здесь разъела коррупция?
— Я не понимаю, о чём вы?
— Не понимаете, хорошо, я вам сей час объясню. Вы, синьор Джеппетто, нас не интересуете ни в малейшей степени, вы клиент отдела оргпреступности, а вот коррупция — это преступление против государства, против устоев, так сказать. И этим занимаюсь я. И я надеюсь, синьор Джеппетто, что вы как лояльный гражданин окажете мне посильную помощь в моей важной работе.
— А если я не смогу вам помочь? — спросил Буратино.
— Синьор Джеппетто, у меня материалов столько, что хватит на два повешения, — устало вздохнул синьор Александр. — Так что уж приложите усилия.
— Лучше два раза повесьте меня вы, чем один раз те, кого я сдам.
— Не торопитесь, подумайте. Мы организация серьёзная. Люди куда более крупнее вашего начинают рыдать, когда нас видят, наш министр очень влиятельный человек и вхож к Его Величеству. И уж если мы возьмём кого под крылышко, тому беспокоиться нечего. Да и чего вы боитесь, наша беседа не будет протоколироваться, я не заставлю вас подписать ни одной бумаги, вы не будете выступать свидетелем ни в каких процессах, наш разговор дальше этих стен никуда не денется. Нам нужна только информация. А за это вы получите свободу. Я дам вам двадцать четыре часа, и только после этого объявлю розыск.
— Мои друзья тоже арестованы? — спросил Пиноккио после некоторого раздумья.
— Пока нет, но завтра сюда прибудут люди из отдела по борьбе с оргпреступностью, и они займутся ими. Но это будет завтра. И если мы с вами договоримся, то ближе к утру вы будете на свободе. И бегите со своим Пепе Альваресом за границу на его баркасе. А оттуда в Новый свет. Там таким, как вы, раздолье.
— А гарантии? — сомневался Пиноккио.
— Кроме моего честного слова ничего предложить не могу, — развёл руками синьор Александр.
— Ладно. Что вас интересует?
— Всё, — оживился Бернарди. — Нас интересует всё. Как дон Базилио связан с мэром? Сколько он платит прокурору, сколько начальнику полиции? Какие у него отношения с шахтовладельцами? Какие проценты получают банкиры с контрабанды водки? С кем связан Барера из высокопоставленных чиновников таможни? Также нас интересует профсоюзы шахтёров и докеров. Расскажите всё, что вы знаете о владельцах шахт и о банкирах. И всё с мельчайшими подробностями. Кстати, а какие банки отмывают деньги с контрабанды водки, кто их учредитель?
— Этого я не знаю, — начал Буратино, — вопросы с банками курирует Валлоне. Единственное, что я знаю наверняка про банки, так это то, что один из учредителей трёх наших банков, синьор Банно, зять нашего мэра. В этих банках с подачи Валлоне для меня открыли кредитную линию в пятьсот цехинов.
— О! — произнёс синьор Александр и записал что-то в своём блокноте. — Давайте дальше. И помните, нас интересует всё, что касается местной региональной элиты, включая и интимные наклонности.
Буратино достал из кармана папиросы, закурил и начал думать. Он взвесил все «за» и «против», после чего продолжил свой рассказ. И разговор вышел очень долгим, так как синьор Александр был человек необыкновенно любопытный. По каждому эпизоду он производил подробный разбор и всё, что узнавал, записывал в книжечку. Потом читал эти записи и начинал задавать вопросы. А вопросы задавать он был мастер. Но Буратино уже начал рассказывать и рассказывал всё, что знал. В нём жило только одно желание — побыстрее отсюда убраться. Единственное, о чём он не говорил, так это о своём участии во всех этих делах. В общем, дела, которые касались его самого и его банды, он не разглашал. Он не рассказывал, как и кто убивал Рыжего, как и кто застрелил Туза. Но всё, что касалось сильных людей города Портано, наш герой изложил без утайки и без намёка на чувство вины. Он рассказал о доне, о Барере, о Валлоне, надеясь, что никогда с ними не встретится. Также он рассказал всё о полицейских чинах и даже о своём приятеле Стакани. Буратино понимал, что дороги назад у него уже нет, и мысленно попрощался с Рафаэллой, и с друзьями, и с заводиком, и со всем другим, что у него было. Пиноккио надеялся вырваться отсюда, но судьба распорядилась иначе.