Ничего теперь у Буратино уже не было, кроме скромной одежды не по размеру, двух цехинов денег да острой швайки. Пиноккио осторожно прокрался через огород и несколько минут ждал, наблюдая за домом. Всё было тихо, чужих людей на улице не было. Тогда он подошёл к двери, огляделся и вошёл в дом. Отца дома не было.
— Тварь! — в бешенстве рявкнул Пиноккио и пнул комод.
— Папаша твой, конечно же, известная тварь, но зачем же мебель пинать? — донеслось из-под комода.
— Кто здесь? — оглянулся Буратино, выхватывая бритву.
— Твой старый-престарый друг, — опять донеслось оттуда же. Буратино заглянул под комод и увидел синьора Говорящего Сверчка.
— А-а, это вы?
— А кого ты тут хотел увидеть, дурень? Девку голую, что ли?
— К сожалению, мне сейчас не до девок, — ответил Пиноккио.
— Я знаю. Этот козёл Карло при мне доносик на тебя настрочил.
— Вы знали? — удивился Буратино.
— Конечно.
— И даже не попытались меня предупредить?
— А как же я это сделаю, дурья башка, ведь ты стал такой важной птицей, что совсем позабыл про своего старого друга. Ведь ни разу даже не зашёл поболтать. И сейчас ведь не прощаться пришёл.
— Как раз пришел прощаться, да только не с вами, а с папашей, и навсегда, — отвечал Буратино.
— Вижу, вон как бритвой размахиваешь.
— Да, бритва есть, а папы, гада, нету.
— Не серчай, паренёк, я тебя научу, как с ним, козлом лохмоногим, рассчитаться, чтобы ему твой расчёт пострашнее смерти был.
— Интересно, только побыстрее, а то меня ЭМГЭБЭшники ищут.
— Знаю, а чтобы побыстрее было, ты мне пообещай, что отдашь мне половину того, что найдёшь, — произнёс Говорящий Сверчок.
— Обещаю.
— Вот и славно. Иди к камину и слева от него подковырни половицу.
— И что там, золотой ключик?
— Ключик — не ключик, а золото имеется.
Буратино пошёл к камину, поддел бритвой половицу, и она поддалась и приподнялась. И там стоял небольшой глиняный горшочек. Пиноккио взял его в руки и удивился его тяжести. Сверху горшочек был набит грязной ветошью, а под нею лежало золото, много золота.
— Ого сколько! — обрадовался парень.
— Да, много, почитай сорок цехинов твой папаша на доносах заработал,
— проскрипел Говорящий Сверчок. — Бери и беги. Только вот куда ты теперь побежишь?
— За границу, — ответил Буратино, разглядывая золото.
— Ну и дурень. Там документы нужны будут, а без документов ты иммигрант.
— Документы купим.
— За половину того, что у тебя есть. Да и парни из Министерства там тебя будут искать.
— А где не будут?
— В столице.
— В столице?
— Да.
— А что я там буду делать?
— Учиться, дурень. Поступи в университет и выучись.
— На кого, на инженера?
— Совсем ты со своими бандитами умом оскудел. Кто же сейчас на инженера учится, одни неудачники. Сейчас все учатся на юристов, экономистов, психологов или журналистов. Ну самые технически грамотные
— на телеграфистов. Перспективное направление.
— Верно, — произнёс Буратино, размышляя. — Всё верно. Вы как всегда правы, синьор Говорящий Сверчок. Надо учиться. Бандитизм — профессия бесперспективная. Я еду в столицу.
— Не теряй времени, беги, — произнёс Сверчок.
— До свидания, синьор Говорящий Сверчок. Вы мне всегда помогали, я никогда вас не забуду. Спасибо вам большое, — Буратино встал и пошёл к двери.
— Эй-эй, парень, а уговор?
— Какой уговор? — удивился Пиноккио.
— Про денежки, половина-то моя, — напомнило насекомое.
— А зачем вам деньги?
— Ну, уж это не твоя забота, давай половину, как договаривались.
— Вы знаете, — медленно начал Буратино, — я думаю, что деньги вам ни к чему, вы уже старенький, прощайте, синьор Говорящий Сверчок.
Буратино уже взялся за ручку, но Сверчок крикнул ему вслед:
— Стой, гад!
— Ну, что ещё? — недовольно поморщился Пиноккио.
— Если не отдашь мне половину, я скажу твоему отцу, что ты отправился в столицу.
— Какой же вы всё-таки меркантильный, — произнёс Буратино.
Он подошёл к комоду, позвякивая золотом в кармане, и вдруг легко, одним движением отодвинул комод и каблуком… хрусть! И нет больше синьора Говорящего Сверчка, один хитин да противная кашица среди многолетней пыли.
— Вот теперь вы уж никому ничего не скажете, — назидательно произнёс Буратино, — потому что доносить нехорошо.
После чего наш герой сделал ещё одно небольшое дельце. И навсегда покинул отчий дом, и покидал он его с чувством тревожной восторженности в душе, так как перед ним открывалась новая жизнь. Он ехал в столицу.