Так вот, неизвестно почему, но собака Жучка показалась Серджо страшно подозрительной. И Серджо не поленился и пошёл к Рокко. Он нашёл начальника охраны комплекса дремавшим за сараем в теньке. И вежливо потормошив его за ногу, доложил:
— Слышь, Рокко, там собака какая-то подозрительная.
Рокко, открыв глаза, сначала было хотел послать подчинённого куда подальше вместе с подозрительной собакой, но, поразмыслив о бдительности и учтя воспитательный момент, сказал, вставая:
— Собака? Молодец, Серджо, пойдём, взглянем, что там за собака.
Они аккуратненько, скрываясь за сараем, чтобы не попадать на глаза подозрительной собаке, понаблюдали за ней. И, заприметив на животном ошейник, решили выяснить, откуда оно здесь взялось.
Паскуале продолжал преспокойно, ни о чём не подозревая, наблюдать за заводом, когда на него наползла сзади крупная тень. Жучка давно уже заприметила двух незнакомцев, но из-за жары лаять ей было лень. А вот для храброго лазутчика появление двух неприятных типов за спиной оказалось полной неожиданностью. Да такой, что он сильно вздрогнул, когда услышал вопрос:
— Загораем?
Сердце упало в пятки сторожа, если, конечно, сердце может упасть в пятки у лежащего человека. Он судорожно сглотнул вязкую от жажды слюну и ответил, даже не оборачиваясь, а только кося глазами:
— Ага, ревматизм проклятый.
— А собака чья? — спросил тот же голос, и Паскуале почувствовал, как что-то тяжёлое и жесткое упёрлось ему шею.
— Собака моя. Дура она, безобидная, — отвечал Гальдини, краем глаза следя за предметом, который так неудобно лежал на шее. Это был хорошо начищенный сапог.
— Дура? — переспросил владелец сапога. — Это плохо. Ты давай вставай, дядя, да пошли с нами, поговорим.
Сапог освободил шею Паскуале, и тот стал подниматься с земли со словами:
— Встать, оно конечно… чего же не встать… я же не забулдыга лёжмя лежать, валяться. Да вот только пойти с вами у меня физических кондиций нету.
— А что так? Хворый, что ли? — спросил хулиганистого типа ладно сбитый пацан, чернявый такой.
— Не то чтобы хворый, — пояснил сторож, — просто на должности я. А должность у меня ответственная.
— Это какая у тебя должность, по кустам лежать, что ли? — не отставал хулиган.
— Не, я сторож. Сторож угольного хранилища, — пояснил Гальдини важно.
— А-а, — многозначительно сказал чернявый, — а где же тот уголь, который ты охраняешь? Я что-то поблизости его не вижу.
— А уголь там, — Паскуале с опаской покосился на второго здоровенного громилу и рукой махнул в сторону угольного завода. — Там, за горой.
— Чего это я не пойму тебя, мил человек, — сказал молодой хулиган, — какая-то неувязочка получается. Уголь у тебя там, а охраняешь ты его почему-то здесь. Пойдём-ка с нами, дружок, выпьем, погутарим об угле да о собаках.
— С радостью бы, да не могу, вдруг начальство хватится, а меня на месте нет.
— Да не ломайся ты, пошли.
— Нет, извиняйте от всей, так сказать, души, но не имею возможности. В следующий раз — оно конечно же, отчего не потолковать с умным человеком, а сейчас, ну никак. Вот…
Он не договорил, кувалдоподобный кулак громилы оборвал его на полуслове, врезавшись ему под дых.
— Упрямствуешь, дядя, — произнёс пацан. — Это зря, видать, обидеть хочешь.
— Да помилуй Бог, — просипел сторож, опускаясь на землю.
— Некрасиво, мы к тебе всем сердцем, а ты вон как, без уважения, даже грубо к нам.
— Помилуй Бог, — едва отдышавшись, произнёс сторож. — Я с полной душой, раз такое дело. Вижу, люди вы умные, вежливые даже, вот я и думаю уже, что же не пойти, раз по добру просят, хлебосольно.
— Вот и славно, только ты давай без фокусов. И не вздумай бежать, а то во, — хулиган показал сторожу обрез, от чего тому стало совсем невесело. И пожалел сторож, что пошёл на зов северного ветра.
Они втроём устроились за сараем в теньке и под гудение агрегата за дощатой стеной стали вести беседу. Хулиганистый пацан начал разговор с того, что достал стакан и бутылку водки, наполнил его до краёв и спросил:
— А как же ты, мил человек, попал сюда, каким ветром тебя сюда принесло? Может, ты подосланный?
— Да помилуйте, господа хорошие. Никто меня не подсылал, сам я пришёл с Жучкой. Гуляли себе, гуляли, глядь, а тут вы. А у меня как назло спину прихватило, я ей и говорю…
— Кому? — спросил хулиган.