Наконец Буратино тяжело вздохнул и встал:
— Ситуация неприятная, — сказал он.
— Пока что мы в плюсе, — отвечал ему Швейман.
— Если теряем ещё одного клиента — всё. Лавочку можно закрывать.
— Чтобы не потерять, давайте, синьор Буратино, снизим цену.
— До каких пределов? — устало спросил Пиноккио.
— Вплоть до себестоимости, нам главное продержаться месяц — другой, пока не найдём новых клиентов.
— Хорошо, но пока цену снижать не будем, это крайняя мера, а вот объём сократим, скоро уже складывать некуда будет.
На этом они и закончили этот разговор, и Буратино пошёл к Рокко и нашёл его на привычном месте, в теньке за сараем.
— Валяемся? — спросил Пиноккио у приятеля.
— А чего? — лениво ответил Чеснок.
— Хватит, Рокко, валяться, дела хреновые. Нужна твоя помощь.
— Что случилось? — Чеснок насторожился, сел и поправил картуз.
— Мы рушимся, от нас уходят клиенты, а почему уходят, мы не знаем. Вот иди и выясни, почему они от нас уходят. И главное, постарайся восстановить потерянные связи, нам нужны эти клиенты.
— Вот ещё, я что барыга, что ли, буду там с трактирщиками торговаться, связи восстанавливать какие-то.
— А кто будет? — вдруг жёстко спросил Пиноккио. — Я или братцы? Или, может, ещё кто, потому как сиятельному князю Рокко Чесноку западло с барыгами деловые разговоры вести. Так, что ли?
— Да ладно, — примирительно сказал Рокко. — Чего ты взорвался-то. Пойду. Не знаю, налажу ли связи, но выяснить всё выясню. Возьму с собой Джеронимо.
— Нет, — сухо сказал Буратино, — возьмёшь с собой Луку. Там не костоломы нужны, а люди пронырливые. Он и подслушать может, и проследить в случае нужды. И ты веди себя прилично, никаких бандитских заморочек без надобности. Всё чинно и культурно.
— А если трактирщик какой завыпендривается и не захочет нам ничего говорить?
— Стерпишь, смолчишь, а вечером пойдёшь к нему с братцами и поговоришь по душам. Главное — выяснить, почему они от нашей продукции отказываются.
— Известно почему, потому как барыги, а барыги ищут, где подешевле.
Им предложили пойло подешевле, вот они и отказались.
— Чушь, никто не может предлагать дешевле, чем предлагаем мы, — и вдруг Буратино замолчал под впечатлением посетившей его мысли и продолжил задумчиво, — впрочем, может быть, может быть, да, может, кто-то и сливает товар за бесценок, чтобы нас пустить по миру.
— А зачем? — удивился Чеснок.
— Конкуренция, — сказал Буратино, — и твоя задача, Рокко, как начальника охраны, охранять наш бизнес.
— Понял. Куда идти?
— Вот, — Буратино протянул приятелю бумажку, — вот эти двое, что подчёркнуты. Эти уже отказались, а по этим пройдитесь и поспрашивайте, никто ничего им не предлагал?
— Ладно, — сказал Чеснок и встал окончательно, — всё сделаем. Он нашёл Луку, и они ушли.
А когда солнце уже готово было нырнуть в море, появился Пепе Альварес со своим баркасом и озабоченностью на лице.
— Ну что, — спросил Буратино, ещё один отказ?
— Да, — сказал старый контрабандист, удивлённо глядя на пацана, — а откуда ты знаешь? Кто-нибудь тебе уже сказал?
— Да нет, это просто на твоей физиономии написано. Ладно, говори, что знаешь, Пепе.
— Дела странные, — сказал Альварес, — кто-то начал отбивать клиентов.
— Это и так понятно, давай дальше.
— Весь фокус в том, что клиентов отбивают не только у нас.
— Вот как? Это уже любопытно.
— Да, не только у нас, я сегодня говорил с Филлипе Брусарди, он сказал, что будет переходить на табак и мануфактуру, так как у него уже никто не покупает выпивку. Он же мне сказал, что уже многие ребята так поступили.
— Да, — сказал Буратино задумчиво, — а вот мы не можем перейти на табак и мануфактуру. Нам придётся бороться.
— Кое-какое время мы сможем продержаться, — произнёс Пепе, — у нас будут брать товар Антонио Траппа и Антонио Басалорди. Это мои старые хорошие друзья.
— Личные связи много стоят, — сказал Буратино, — но из одиннадцати наших клиентов у нас останется всего два. Этого мало. Ты, Пепе, выясни, кто сбивает цены на товар. Это важный вопрос.
— Хорошо, — пообещал Альварес.
А в это время Лука и Рокко зашли в один из самых грязных кабачков порта. Мух здесь было видимо-невидимо, посетителей тоже. В основном бродяги моря, портовые докеры и всякое жульё. В помещении стоял смрад, который производился наигрязнейшим поваром города. А также жиром в жаровне, которые не менялся уже, наверное, месяц и был цвета хорошей нефти. Хозяин, наглый на вид пузан с головой, повязанной тряпкой, бросил беглый взгляд на вошедших ребят и затем, подозвав официанта, шепнул ему что-то. Официант тут же скрылся в подсобном помещении.