Каролина всхлипнула ещё раз, вытерев слезу чуть не упавшую на колени.
Где же сейчас Валентин, когда он так ей нужен? Когда она совершенно одна рыдает в плохо пахнущем туалете? Почему он не рядом? Ей бы сейчас очень кстати было бы крепкое мужское плечо.
Что скажут родители, когда узнают как неаккуратно их дочь разбила выстроенную годами репутацию на сотни мелких осколков? Она уже представляет строгое лицо отца, наведавшегося к ней в комнату впервые за полгода, чтобы тихо сказать: «Ты нас подвела, дочь», оставив одну в противно-приторно-розовой комнатке.
Впервые в жизни она поступила прямо как в тех глупых смазливых второсортных мелодрамах. «Делай так, как подсказывает сердце» – может не просто так они глупые и второсортные?
Но то, что она нуждается в Валентине ей подсказало не одно сердце, а каждая часть тела. Её разум решил что она должна быть с ним, а разве он способен врать?
В покрытую трещинами тонкую дверь громко постучали.
«Тук-тук»
Каролина, за своими всхлипываниями совсем не заметила ритмичный стук высоких шпилек, шагающих по холодному кафелю.
– Уходите. Тут занято – заплаканным голосом ответила она, пытаясь натянуть на него уверенный тембр. Ничего не выходило. Слёзы просачивались сквозь слова.
– Это я – Каролина узнала голос Алины. Немного низкий, как для семнадцатилетней. Уверенный, в меру нахальный – Я знаю, что тебе нужна помощь, и не нужно мне кричать «я хочу побыть одна», наматывая сопли на кулак. Мы не для того сделали новенькие сногсшибательные маникюры. Ну? – послышался новый стук каблуков – Можешь быть паинькой и здрыснуть отсюда? – отвлеклась подруга.
– Но я… хочу в туалет – озадачено ответил грубый женский голос.
– Ну раз так, заходи. Только не удивляйся если я запишу на видео твой пердёжь и выставлю в свой Инстаграм на двадцати тысячную аудиторию, отметив твой аккаунт – послышался отдаляющийся стук каблуков и хлопок дверью – Открой мне, и мы разберёмся – продолжила Алина.
– Я не хочу сейчас ничего обсуждать, я просто хочу поплакать, как обычная девочка-подросток – вытирая слёзы ответила Каролина.
– Но ты не обычная, ты блин чёртова Каролинка-Бейби Дол. Ты – мечта, кумир для многих.
– Если «быть кумиром», означает быть тем, кому большинство желает смерти – то да.
– Да ладно, я ведь как твоя подруга знаю, что образ «Каролина-стерва-показывающая-фак» включается только в крайнем случае – Алина пыталась говорить максимально подбадривающим тоном – Кстати, тебе кто-то говорил что ты первоклассная сука?
Алина услышала знакомый смех из кабинки.
– Серьёзно, высокомерный взгляд и фак – о да, это ты настоящая, Кэр.
– Пай девочкой быть сложнее, если честно – Каролина перестала плакать – Люди когда видят, что ты терпелива и толерантна начинают себя вести по другому.
Алине становилось неудобно стоять всё это время. Ноги, обутые в высокие шпильки начали ныть и ужасно болеть. Отбросив все свои брезгливые предрассудки, она опёрлась спиной об дверь и продолжала вести беседу, сложив руки на груди.
– Сейчас, я думаю, ты понимаешь меня как никто другой. Быть редкостной тварью – единственный способ выжить в этом мире.
После недолгого молчания, Алина с интересом спросила:
– Ну а всё-таки, почему я, твоя лучшая подруга, не знала что моей ЛП нравится самый настоящий плохой парень? – Каролина молчала – Я тебя бы поняла, Кэр, я с тринадцати мечтала о лысом преступнике как в «Американской истории X».
Каролина рассмеялась в очередной раз. Послышался тихий звук забитого носа, пытающегося вдохнуть.
Алина положила руку на грязную дверь, будто желая пройти сквозь неё и обнять подругу. Облокотившись об неё щекой, она стала слушать дыхание Кэр, её тихие всхлипывания и даже слёзы, капавшие на пол. Её лицо растянулось в улыбке, перед тем как она произнесла:
– Я ведь тебя люблю, дурочка, и как никто знаю, что это такое – быть осуждаемой всеми. Мы же как бенгальские близнецы.
– Сиамские.
– К чёрту. Мы такие разные, такие крутые и счастливые богатенькие стервы, которые при этом – отвергнутые – Алина захихикала – Как же странно звучит. Мы идеальны, нами мечтают быть все в этом поганом заведении – но при этом мы изгои. Даже сама не верю в то, что говорю.
Наконец-таки, Каролина открыла дверь, сверху вниз посмотрев на сидящую на холодной плитке подругу.
– Знаешь что, Али, я не позволю себе сидеть в туалете и плакать. Я сделала свой выбор, и осуждать его дам право только своим родителям.