Может быть, он был примером идеального мужчины-красавчика, не теряющего точёную округлённую форму бицепсов к сорока годам, но также может быть, что он являлся примером человека с жизнью до горы забитой разочарованиями в себе и разрушенными ожиданиями. Может быть, посмотрев бы на него, любой другой парень воскликнул – «хочу быть таким же к сороковнику!» Но я был странным, видя лишь несмываемую пахнущими метолом кремами после бритья грусть.
Представьте себе, что вы самый популярный человек города, снисходительно посматривающий на плохо пахнущего зажатого братца. А потом представьте, что братец вырастает превращаясь в миллионера «Форбс», не выпуская вас из тени. Вы всегда чувствуете себя неудавшимся, выслушивая комментарии родственников, без остановок твердивших: «Пока твои глупые мозги были заняты сексом, братец выстроил свою золотую империю на ровном месте, ЛУЗЕР». Должно быть неприятно, согласитесь?
Наши отношения – отдельная тема. Разбрасываться заезженными фразочками вроде – «Мы из других миров» или «Он не моего типажа» – тупо. Мы просто иногда не понимали друг друга, словно начиная разговаривать на разных языках. Как люди, спорящие кто круче – Трамп или Путин, Мадонна или Леди Гага, Ариана Гранде или Мерайа Кери. Наши мнения часто разнились, заставляя разговоры зависать неловкой паузой над обеденным столом.
Да-да, мои отношения с отцом – неоднозначная штука.
– Пап, Андрей пригласил меня завтра сходить на какую-то тусовку – как-бы между делом заявил я отцу – Он заедет за мной вечером.
Картина, изображавшая лицо моего отца после этой фразы в моей голове, полностью оправдалась.
Он расплылся в своей идеальной-белоснежной-«лакалут» улыбке, блестящими глазами говоря «Наконец-то ты мне это сказал».
Если судить по картине, то сейчас должна была начаться лекция о том, как правильно рыгать потеряв равновесие от литров выпитого алкоголя.
– Конечно же иди. Повеселитесь – довольным тоном ответил он, бросая взгляд на ток-шоу идущее по телевизору – Помнишь чему я тебя учил?
Пройдя ближе, я сел за стул придвинувшись к тарелке с мокрыми спагетти.
– Помню.
– Основы пик-апа?
– Да
– Как не начать потеть, знакомясь с красоткой?
– Да
– Как мило улыбнуться и при этом не выглядеть как идиот?
– Да-да-да. Пап, я всё помню – наложив длинные макаронины в тарелку я принялся есть – Где мама? – спросил я, пережёвывая свой ужин.
Не дожидаясь ответа, я встал из-за стола, подойдя к холодильнику и заглянув в него. На дверце на выбор мне предлагалось два смузи в твёрдых стеклянных банках: клубника и мята или малина и базилик. Не думая, я взял первый вариант.
Моё питание – это тема, озадачивавшая всех окружавших меня людей. Они все, как один, не могли понять – как желудок подростка может переварить овощи и зелень, при этом отказавшись от соблазнительных пахнущих грязными носками кусков картофеля-мутанта присыпанного оранжевой крошкой, или аппетитного четырёхэтажного бургера, не влезавшего в рот, даже если челюсть раздвинуть тисками, украшаемого мягкой котлетой, истекающей густым жиром, посередине? Дело в моём желудке. Он, после малейшего попадания жирной еды в него начинал выть и скулить как кит во время брачного периода. Меня тошнило. Казалось, будто в моём животе сидит скользкий инопланетянин из первых «Чужих», норовящий вырваться наружу сию минуту.
Все эти продукты загадочного происхождения, попадая ко мне в живот начинали жить своей жизнью. Они образовывали подвижный симбиоз, свою армию идущую против моего пищеварения. Из-за этого кусок жирноватой шаурмы, в которую бережно завернут кусок ягнятины, на котором посидела каждая третья навозная муха города, казался мне намного мерзопакостней, чем кусок хрустящего брокколи, например.
Я – странный подросток. Ну ничего не поделать, это воля моего желудка.
Крышка смузи громко хлопнула, дав мелким густым каплям разлететься в разные стороны.
Отец не отрывал взгляда от громкого шоу, звуки которого раздавались по всему дому.
«Говоря о разговоре» – программа на главном канале, в котором высокий ведущий блондин с выстриженным под линейку каре, напоминавшим типичную причёску прилежной мамаши среднего возраста (на мужике она смотрелась нелепо) ходил с микрофоном по залу, опрашивая совершенно непонятно как причастных к обсуждаемой теме людей. В основном, это были не умолкая кудахтающие бабушки. Они вели настолько живые дискуссии, что в зале, казалось, вот-вот и завяжется потасовка.