Rekkeŋ Колымского района существенно отличается от rekkeŋ Тихоокеанского побережья. Это медведеобразные чудовища с огромными ушами, которые подхватывают самый легкий шорох, даже от крыльев комара, пролетающего мимо.
В одной из сказок колымских чукоч два таких rekkeŋ привязаны у входа в жилище kelь. В заклинании из той же местности говорится о том, что из огромных ушей rekkeŋ следует сделать полог, чтобы защитить заклинающего от злых духов.
Kocatko — гигантский белый медведь с телом из твердой кости (рис. 32). Иногда он изображается восьминогим. Он гораздо сильнее и свирепее обыкновенного белого медведя. Mьrg-umqь (буквально: «лысый белый медведь») — свирепый медведь-людоед. В непогожие ночи он ложится на брюхо посреди ледяного поля, машет лапами и приманивает к себе прохожих. Он зовет плачущим голосом, подражая путнику, потерявшему дорогу. Тот, кто услышит его голос и приблизится к чудовищу, тотчас будет схвачен и растерзан.
Рис. 32. Чукотский рисунок, воображающий охоту на злого Kocatko, белого медведя.
Черные медведи обычно считаются единокровными с людьми, вернее — людьми, одетыми в медвежью шкуру. Освежеванный медведь будто бы выглядит как человек. Медведи считаются шаманами, способными на расстоянии узнавать намерения людей, поэтому нельзя говорить плохого о медведе. Он может поймать говорившего и жестоко отплатить за оскорбление. Нельзя также ставить медвежьи ловушки и вообще злоумышлять против медведя.
Все эти представления о черном медведе не имеют чукотского корня. Вернее всего, они заимствованы от ламутов юкагиров, для которых черный медведь — предмет глубочайшего почитания. Так, северные ламуты говорят, что медведь — старший брат героя Torganrь, предка ламутского народа. Они считают его шаманом и чародеем и, охотясь на него, выполняют целый ряд церемоний с целые утишить его гнев.
Обруселые юкагиры на Колыме, говоря о медведе, называют его «дед», «старик» или совсем кратно — «он». Среди русских казаков и мещан страх перед медведем также очень велик. В чукотских сказках о черном медведе сильно чувствуются все эти влияния.
Представление о сверхъестественном звере, происшедшее из туманной идеи о черном медведе, подобно agdiak американских эскимосов, не может иметь места у чукоч, так как они живут слишком близко от окраины лесов, а медведь иногда появляется даже в южной части тундры. У американских эскимосов, наоборот, многие ветви племени живут так далеко на севере, что не имеют никаких шансов когда-либо повстречаться с черным медведем.
С другой стороны, чукчи, несмотря на частые охоты звероловов полярного прибрежья на белого медведя, склонны к мифологическим представлениям об этом звере. Так, их идея о большом белом медведе Kocatko более или менее параллельна эскимосскому представлению об agdiak. Я должен также отметить одну весьма интересную подробность чукотских представлений: племя белых медведей с человеческими лицами и кроткими обычаями будто бы живет где-то на американском берегу. Очевидно, это племя соответствует племени центральных эскимосов Америки, одевающихся в медвежью шкуру. Такая разница чукотских и эскимосских представлений свидетельствует о том, что они происходят из различных источников, а это, в свою очередь, приводит к заключению, что чукчи — племя не в такой степени характерно-арктическое, как эскимосы.
Мамонт считается оленьим kelь. Он живет под землей и ходит там по узким проходам. Его большие клыки, заменяющие рога, вырастают с плеч или торчат у него из носа. Когда человек увидит мамонтовы клыки, торчащие из-под земли, он должен тотчас же отрубить их или, по крайней мере, отломать кончики, иначе они исчезнут в земле. В сказке говорится о человеке, который увидел два мамонтовых клыка, торчащие из-под земли на берегу озера. Пока он смотрел на них, они стали шевелиться. Он так испугался, что повернулся и побежал прочь что было силы. Вскоре после этого он потерял разум и умер.
Другая сказка говорит о том, как несколько чукоч нашли пару мамонтовых клыков, торчащих из-под земли. Они принялись бить в бубен и произносить различные заклинания. Тогда голый костяк мамонта стал облекаться плотью. Люди ели его мясо. Мясо было такое сытное, что они жили им целую зиму. Когда они обгладывали дочиста все кости, они складывали их вместе и наутро находили их снова покрытыми мясом. Вероятно, этот рассказ имеет в своем основании фактическую находку мамонтовой туши, годной для еды, как это имело место на Оби в XVIII столетии и затем, значительно позже, в Колымском районе.