— Мало бѣгали! — недовольнымъ тономъ сказалъ Рольтыиргинъ. — Ставка большая, надо бѣгать дальше!
Неугомонный Амрилькутъ попытался вскарабкаться на огромную кучу мерзлыхъ шкуръ, сваленныхъ у послѣдняго шатра, но она немедленно расползлась подъ его ногами и на минуту совсѣмъ заслонила отъ его глазъ приближавшихся ѣздоковъ. Они мчались во весь опоръ, заставляя оленей напрягать послѣднія силы. Комья снѣгу такъ и летѣли изъ подъ копытъ. Маленькія легкія нарты судорожно подпрыгивали на каждомъ ухабѣ.
— Напрасно смотрите, — вдругъ сказалъ Акомлюка. — Это не передніе!
— Ты откуда знаешь? — спросилъ я съ удивленіемъ.
— А ты думаешь, передніе олени такъ отбрасываютъ ноги? — саркастически возразилъ онъ. — Это какіе-то хромые, должно быть, съ полдороги вернулись!..
Дѣйствительно, когда чрезъ нѣсколько минутъ нарты подскакали къ стойбищу, ѣздоки сконфуженно стали распрягать оленей въ сторонкѣ, не дотрагиваясь до ставки.
Настоящія переднія нарты показались почти черезъ полчаса. На этотъ разъ въ глубинѣ дороги появилось только одно облачко, которое мчалось съ удивительной быстротой, гораздо скорѣе двухъ раньше пріѣхавшихъ нартъ.
Амрилькутъ опять полѣзъ на свои шкуры.
— Двѣ нарты! — сказалъ онъ увѣренно. — Толинъ и Коколи, больше некому.
Облачко дѣйствительно раздѣлилось на двое, и задняя половина постепенно начала отставать отъ передней. Сзади на самомъ краю горизонта появилась длинная полоска снѣжной пыли, низко прилегавшая къ землѣ и тоже быстро катившаяся по направленію къ стойбищу. Черезъ пять минутъ весь поѣздъ былъ на виду. Толинъ и Коколи-Ятиргинъ дѣйствительно скакали во главѣ состязавшихся. Толинъ былъ впереди всѣхъ; его высокіе поджарые олени вытягивались, какъ борзыя собаки, и такъ далеко забрасывали свои длинныя ноги, что заднія копыта чуть не стукались о переднія. Ѣздокъ сидѣлъ скорчившись и только похлопывалъ возжами. Толинъ больше всего гордился именно тѣмъ, что его олени не нуждаются въ ударахъ бича. Коколи-Ятиргинъ, отставшій отъ него саженей на десять, напротивъ, осыпалъ оленей безпощадными ударами остраго костяного наконечника[129]. Его олени, очевидно, достигли высшей быстроты бѣга и не имѣли силъ ускорить движеніе.
По лицу Амрилькута расплылась широкая улыбка. Толинъ былъ женатъ на его племянницѣ и, пріѣзжая на Россомашью, жилъ у него на стойбищѣ.
Наддай, Толинъ! — крикнулъ онъ и, не надѣясь, что его слова будутъ услышаны, сдернулъ съ головы свой широкій лисій шлыкъ и азартно замахалъ имъ въ воздухѣ.
Толинъ бросилъ бѣглый взглядъ въ сторону зрителей и, привставъ на полозьяхъ, приподнялъ бичъ. Олени его рванулись впередъ и оставили Коколи-Ятиргина еще на нѣсколько саженей. Побѣда его была обезпечена. До конца бѣга оставалось не болѣе тридцати или сорока саженей. Вдругъ лѣвый олень неловко передернулъ въ воздухѣ передними ногами и неожиданно воткнулся носомъ въ снѣгъ. Толинъ взмахнулъ бичемъ и на этотъ этотъ разъ ударилъ оленя съ такою силой, что кровь брызнула изъ подъ наконечника. Олень сдѣлалъ было усиліе, чтобы рвануться впередъ, но вмѣсто того сталъ клониться на сторону и, наконецъ, повалился на снѣгъ, увлекая за собой другого оленя, соединеннаго съ нимъ общей короткой уздой.
Толинъ еще разъ передернулъ возжами, потомъ хотѣлъ было соскочить съ нарты и докончить состязаніе пѣшкомъ, но было уже поздно. Коколи-Ятиргинъ успѣлъ схватить главную ставку, а сзади, какъ буря, налетала безпорядочная вереница бѣговыхъ нартъ.
— Ухъ! — жалобно простоналъ онъ, ударивъ себя ручками по бедрамъ, и пошелъ въ сторону, не позаботившись даже распречь своихъ бѣгуновъ, запутавшихся въ упряжи и бившихся на снѣгу.
Впрочемъ, два или три подростка тотчасъ-же подскочили къ его нартѣ и, осторожно распутавъ упряжь, распрягли оленей и повели ихъ къ мѣсту привязи. Лѣвый олень поднялся на ноги, и теперь, какъ ни въ чемъ не бывало, ступалъ по снѣгу вслѣдъ за мальчикомъ, державшимъ въ рукѣ узду.
Амрилькутъ, стоявшій рядомъ со мной, нахмурился.
— Посмотри, — сказалъ онъ мнѣ таинственно, указывая на удалявшихся оленей. Непремѣнно напущено! Олени совсѣмъ не пристали. Безъ колдовства развѣ упадутъ олени передъ концомъ бѣга? Чье-то злоумышленіе; тайныя слова!..
Я слушалъ его безъ удивленія, ибо мнѣ было извѣстно, какое мѣсто занимаютъ всевозможные заговоры и чары въ чукотской жизни.
Вниманіе Амрикульта тотчасъ-же отвлеклось въ другую сторону. Участники бѣга продолжали пріѣзжать то группами, то по одиночкѣ до послѣдней минуты, стараясь блеснуть предъ зрителями быстротой своихъ упряжекъ. Ѣхавшіе вмѣстѣ такъ усердно стремились обогнать другъ друга, какъ будто ни одна ставка еще не была взята. Къ великому утѣшению всѣхъ зрителей, Каляи вернулась въ числѣ самыхъ первыхъ и, подлетѣвъ къ стойбищу, бойко соскочила съ нарты, круто осадивъ оленей. Ея некрасивое лицо разгорѣлось отъ холода и движенія и какъ будто преобразилось; она казалась теперь моложе и свѣжѣе; ея юркая фигура, въ одеждѣ изъ растрепаннаго рыжаго мѣха, замелькала по стойбищу, показываясь то въ одномъ, то въ другомъ мѣстѣ. Самые задніе вернулись шагомъ на обезсилѣвшихъ оленяхъ, еле передвигавшихъ ноги. Иные ѣхали на одномъ оленѣ, а другого вели сзади на привязи. Этынькэу, хвастливо намѣревавшійся захватить собственную ставку, пріѣхалъ двадцатымъ. Единственный ламутъ, дерзнувшій вступить въ состязаніе съ чукчами, пріѣхалъ въ самомъ хвостѣ ѣдущихъ и поспѣшилъ удалиться въ сторону, избѣгая насмѣшекъ.
129
Бичъ состоитъ изъ гибкаго деревяннаго прута съ острымъ наконечникомъ изъ моржоваго зуба.