На другой день жители поселка проснулись съ первымъ лучомъ разсвѣта. Женщины въ шатрѣ Кителькута чуть не съ полночи начали возиться, вытапливая сало изъ толченыхъ костей оленя и приготовляя жертвенную похлебку изъ тюленьей крови, смѣшанной съ кореньями и жиромъ. Рынтына наварила цѣлую гору самаго разнообразнаго мяса, какое только нашлось въ ея пищевыхъ мѣшкахъ. Яякъ провелъ ночь въ заднемъ шатрѣ; но немедленно по пробужденіи онъ явился къ Кителькуту вмѣстѣ съ Уквуномъ и его женами. Женщины расчистили снѣгъ сзади шатра и соединенными усиліями перетащили туда медвѣжью тушу. Янта вынесла идоловъ, представлявшихъ одновременно снарядъ для добыванія огня, и разставила ихъ въ рядъ. Рынтына извлекла изъ какого-то сокровеннаго тайника огромную связку наслѣдственныхъ амулетовъ, большею частью представлявшихъ невзрачные кусочки дерева, раздвоенные съ одного конца; были тутъ также черные камни странной формы, нѣсколько вороньихъ и песцовыхъ череповъ и даже одна человѣческая челюсть въ кожаномъ чехлѣ, почернѣвшемъ отъ времени. Все это было навязано на одну длинную веревку, въ видѣ чудовищныхъ четокъ, покрыто толстымъ слоемъ копоти и лоснилось отъ жира.
— Онъ просилъ пеструю собаку, — сказалъ Кителькутъ рѣшительнымъ тономъ, — приведите Пестряка!
Пестрякъ была лучшая собака той упряжки, на которой ѣздилъ Коравія. Коравія выстегнулъ собаку изъ своего потяга. Пестрякъ, думая, что его распрягаютъ, весело повиливалъ хвостомъ; онъ совсѣмъ не предчувствовалъ своей участи.
— Бѣдняжка! — сказалъ Нуватъ. — Хоть покормите его передъ смертью! — И онъ отрѣзалъ кусокъ отъ жертвеннаго мяса и бросилъ собакѣ. Потомъ надѣлъ ей на шею петлю и взялъ въ руки конецъ, Кителькутъ обвязалъ заднія ноги собаки другимъ ремнемъ и подалъ конецъ Янтѣ.
— Тяните! — сказалъ онъ, беря въ руки копье.
Коравія отвернулся — онъ не могъ видѣть смерти этой собаки, которую ежедневно кормилъ и ласкалъ. Пестрякъ, растянутый на двухъ веревкахъ, почувствовалъ себя неудобно и жалобно визгнулъ, какъ будто жалуясь на жестокое обращеніе съ собою.
Кителькутъ наставилъ копье подъ лѣвую лопатку и нанесъ ударъ. Собака пронзительно завизжала, рванулась въ сторону и стала биться, стараясь закусить ремень, стягивавшій ей горло. Черезъ минуту она уже лежала на снѣгу, подергиваясь въ послѣдней судорогѣ. Кителькутъ зачерпнулъ рукой нѣсколько капель крови изъ свѣжей раны и брызнулъ сначала вверхъ Богу Творцу, живущему на макушкѣ неба, на Звѣздѣ Воткнутаго Дерева, потомъ на востокъ — Разсвѣту, потомъ на сѣверъ — Вѣтру-Хозяину, главному владѣтелю этой холодной земли, потомъ внизъ — землѣ и подземнымъ духамъ. Жертву повернули головой къ востоку и подложили ей подъ голову и задъ по маленькой вѣткѣ тальника, еще сохранившей нѣсколько увядшихъ листьевъ.
Нуватъ зарѣзалъ ножемъ небольшого щенка на жертву духу убитаго медвѣдя. Женщины развели огонекъ надъ головой медвѣдя, потомъ совершили возліяніе кровяной похлебкой и стали разбрасывать во всѣ стороны мясо и сало, накрошенное мелкими кусочками. Рынтына вынула изъ котла свитокъ кишки, начиненной жиромъ, и, разрѣзавъ ее на кусочки, украсила ими уши и зубы медвѣдя; засунула также по кусочку въ пасть убитымъ собакамъ. Идолы и амулеты были вымазаны жиромъ и испятнаны свѣжей жертвенной кровью. Участвующіе взяли по куску жертвеннаго мяса и стали ѣсть. Первая часть церемоніи была окончена.
Вельвуна, хватаясь руками за веревки, стала карабкаться на верхушку шатра для того, чтобы заглушить шкурами дымовое отверстіе. Другіе участники уносили внутрь шатра жертвы и идоловъ. Нуватъ и Янта, какъ наслѣдники семейнаго служенія, положивъ на тарелки мяса, медленно пошли кругомъ шатра.
— Го-го! Го-гокъ! — громко кричали они, отпугивая враждебныхъ духовъ отъ своего жилища. Потомъ они отошли въ сторону и, выкопавъ въ снѣгу ямку, положили туда по кусочку отъ каждаго сорта мяса, покропили его вареной кровью и тщательно зарыли и заровняли съ поверхностью. Окончивъ послѣднее жертвоприношеніе, они тоже вернулись въ шатеръ.
Всѣ отверстія шатра были наглухо закрыты. Небольшой огонекъ, курившійся на очагѣ, уже успѣлъ наполнить дымомъ переднее отдѣленіе. Яркіе и прямые снопы солнечныхъ лучей, проникавшіе сквозь крошечныя дырки кожаной оболочки, прорѣзывали эту густую атмосферу длинными пучками, тонкими у основанія, но постепенно расширявшимися и оканчивавшимися круглымъ свѣтовымъ пятномъ на противоположной стѣнѣ или разбивавшимися о частый переплетъ шатровыхъ столбовъ, жердей и пятниковъ.